Авантюристка
Шрифт:
Но в это утро моя вылазка не осталась незамеченной. Наверное моя сестра Бета заметила меня, когда я залезала обратно, и наябедничала. Поэтому наш кюре и привязался ко мне, мол тебе надо исповедаться и покаяться, а он от лица господа наложит на меня наказание. Ох и любит же наш кюре исповедывать и наказывать. Особенно допекает меня и моих сестер. Каждый раз на исповеди он просто выворачивает тебя наизнанку, особенно его почему-то всегда интересует, а что ты думаешь о мальчиках, видел ли кто-нибудь тебя голой, трогаешь ли себя за неприличные места и каким образом, что ты при этом чувствовала и тому подобные вещи. После его исповедей мне почему-то всегда было стыдно и гадко. Причем я стала замечать, что он старается нас унизить, все повернуть так, будто мы только и хотим сделать что-нибудь
Так вот, когда кюре после трапезы насел на меня со своей исповедью и покаянием, я заявила, что если я в чем виновата, я попрошу прощения у господа бога напрямую без посредников, и если он не сочтет нужным меня карать, то тем более это не дело кого-то мелкого священника. Когда я это сказала, царящий за столом гомон вдруг смолк, все замерли, как по команде. Тишина повисла словно перед грозой. Кюре, казалось, хватит апоплексический удар, он весь покраснел, рот, как у вытащенной на берег рыбы, часто и беззвучно разевался, хватая воздух. Мать, наоборот, побледнела и прямо-таки взвилась из-за стола, готовая разразится криком. Но тут раздался громоподобный хохот дяди, к которому сначала присоединился отец, а затем и все остальные. Под этот хохот кюре словно сомнамбула вышел из трапезной.
– Ай да девчонка, ай да молодец, – хохотал дядя. Отсмеявшись он встал из-за стола и повернулся к отцу.
– Сорель, пошли к тебе, выпьем винца, поговорим о жизни, и позови к нам этого сорванца.
И вот теперь мы в комнате отца и они с дядей обсуждают мою судьбу.
– Уж очень мне нравиться этот чертенок, – басил дядя, – а оставь ее здесь, твоя мымра со своим извращенцем просто сживут ее со свету. Как ты только можешь жить с такой стервой?
– Оставь Пет, ты же все знаешь.
– А, Сорель, ты всегда был тряпкой. Ладно собирай девчонку к камийцам, я дам денег на ее обучение. Ну, детка, – это уже мне – поедешь в монастырь?
– Поеду. – Сейчас я была готова ехать из дома куда угодно.
– Ну вот и славно. Ты вырастешь настоящей красавицей, в монастыре тебя всему научат, а мы тем временем найдем тебе достойного мужа.
2
Монастырь мне совсем не понравился. Мрачное массивное строение, с позеленевшими от старости стенами, скорее напоминало тюрьму, чем место для обучения и воспитания благородных дочерей королевства.
Когда монастырские ворота закрылись за моей спиной, я испытала мучительное ощущение будто мне не хватает воздуха. Вокруг только каменные стены, решетки на узких окнах, суровые женщины с отрешенными или фанатичными
Нас выстроили во дворе в две шеренги, и мать-настоятельница, медленно прохаживаясь между нами, устроила первую промывку мозгов.
– Ваши родители прислали вас сюда, что бы мы сделали из вас заслуживающих уважения благородных девушек. Вас научат всему, что будет нужно в дальнейшей жизни, закалят ваш дух и укрепят тело. Вы станете прилежными хозяйками, достойными хорошего замужества. Мы подготовим вас и к светской жизни и к материнству. Пока вы здесь, вы все равны, нет дочери принца или простого рыцаря, есть только воспитанницы и их наставники.
Произнося эту речь, она прохаживалась вдоль строя и ее суровый взгляд скользил с лица одной девочки на другую. Когда дошла моя очередь, я поневоле поежилась под ее колючими глазами и отвела взгляд. – Сейчас вы пройдете обязательный ритуал очищения: совершите омовение, исповедуетесь, сестра-целительница осмотрит вас, в храм могут войти только чистые душой и телом. Те, кто окажутся недостойными чести нести послушание и обучаться в нашем монастыре, будут с позором изгнаны из святой обители. Достойным же укажут их кельи. Вы разойдетесь по ним и приведете себя в порядок, как только колокол зазвонит на вечернюю молитву вы все придете в трапезную и после ужина и молитвы я сообщу вам распорядок вашей жизни на ближайшее время. Все, сестра, Мали, проводи воспитанниц.
Угрюмая сестра Мали привела нас в большую абсолютно пустую, если не считать двух длинных деревянных скамеек стоящих вдоль стен, комнату.
– Слушать меня внимательно! – Рявкнула сестра Мали. – Я не люблю повторять дважды. Вы должны раздеться, свою одежду сложите здесь, на скамье у стены, потом по очереди проходите вон в ту дверь. Там вас осмотрят, ответите на заданные вопросы, совершите омовение и получите приличествующую послушницам одежду. Все, вопросы есть?
– А раздеваться надо совсем? – пискнула стоявшая рядом со мной девчонка.
– Да, снимаете с себя все до единой нитки. Начинай, ты пойдешь первая. – Она ткнула пальцем в задавшую вопрос девочку.
Та как-то неловко стала расстегивать трясущимися руками крючки и пуговицы на своей одежде. Остальные, как завороженные, следили за тем как она одну за другой стаскивает с себя различные части своего одеяния. Оставшись в одной нижней юбке, девчонка заколебалась.
– Долго будешь копаться? – резанул по ушам голос Мали, в котором ясно различались угрожающие ноты.
Подстегнутая им, девочка одним движением стянула с себя юбку и осталась совсем голой. Видимо все наставления вылетели у нее из головы, и она замерла по середине комнаты с ворохом одежды в руках, дрожа всем своим беленьким худым тельцем.
– Ну что за бестолочь. Клади свою одежду сюда и двигай в ту дверь. А вы чего ждете? Ну-ка быстро всем раздеться.
Мы торопливо зашуршали одеждой. Обнажиться всем скопом оказалось совсем не так трудно, как это мне казалось, и скоро, сложив свои шмотки кучками на скамейке, посреди комнаты толпилась стайка голеньких девочек. Сестра Мали выстроила нас колонной по одному, и по команде: «Следующая», отправляла очередную девчонку в дверь у противоположной стены.
Скоро подошла и моя очередь. Шлепая босыми ногами по деревянному полу, я прошла в соседнюю комнату. Там мня заставили рассказать коротко о себе и задали несколько дурацких вопросов типа: «Веришь ли ты, девочка, в бога, единого и всемогущего?» или «Чтишь ли ты короля, наместника божьего?», и все в таком духе. Естественно, я на все ответила: «Да» и при этом старалась быть как можно убедительней. Затем последовала довольно неприятная процедура осмотра. Сестра целительница внимательно изучила каждую пядь моего тела, особенно интересуясь девочка ли я и нет ли у меня на теле каких либо дьявольских знаков. Оставшись довольной увиденным, она шлепнула меня по заднице и отправила на омовение. Омовение вылилось в обычное мытье в небольшом бассейне с проточной водой. Пожалуй это было единственное приятное дело в течение сегодняшнего дня. С удовольствием поплескавшись в воде и осушив себя полотенцем, я получила рясу послушницы, сандалии и была наконец принята в монастырь.