Авантюристка
Шрифт:
– Одно из двух: или на кого-то напали, или кто-то сейчас нападет на нас!
– Вряд ли. Идем дальше.
– Но я…
Послышался сдавленный женский крик.
– Ирен, надо ей помочь!
Я развернулась, но руку сдавила железная хватка подруги.
– Некому здесь помогать, Нелл.
– Но наш долг…
– Да все здесь в порядке, – рассердилась Ирен. – Это дом тайных свиданий.
– Дом тайных свиданий? Ради всего святого, что это значит? Ох, ты хочешь сказать…
– Именно. Так его окрестили французы.
– Стало быть, пренеприятная особа приняла
– Разумеется.
– Но здесь же Годфри!
– Само собой.
– Но почему? Как же так? Что нам делать?
– Подняться на следующий этаж, заглянуть в третью справа комнату и все выяснить.
– Как унизительно! Та женщина полагает, что…
– Кому какое дело?
– Никому! Но ведь она… глумилась над нами!
Ирен засмеялась:
– Думаю, она над всеми глумится, ведь ей больше нечем заняться. А вот нам с тобой – наоборот. Вперед, только вперед! Дорогу осилит идущий.
Глава седьмая
Страдания юной леди
К тому, что мы увидели в этой страшной комнате, Ирен отнеслась с поразительным хладнокровием.
Дверь открылась; на пороге стоял дрожащий Годфри. В тусклом мерцании свечи мы разглядели старые обвисшие обои, парафиновую лампу, испускавшую слабый свет, и кровать, на которой громоздилось выцветшее пуховое одеяло, словно гигантская туча, упавшая с парижских небес.
В мрачной берлоге даже не горел огонь. Годфри на манер индуса завернулся в сомнительной чистоты покрывало – одному Богу известно, где оно валялось. Его мокрые волосы растрепались, а лицо исполосовали глубокие ровные царапины, словно на него напала бешеная кошка. В комнате была еще одна дверь; Годфри закрыл ее и подпер стулом. Дверная ручка тряслась, будто ее колотила дрожь; слышались яростные крики – голос молодой и явно женский.
– Одно из двух: или тебя преследует злобный призрак, или ты кого-то там запер, – констатировала Ирен, сняв перчатки и положив револьвер на стол. – Так или иначе, если мы не согреем эту комнату, ты совсем окоченеешь, даже не успев рассказать нам, что произошло.
Ирен подошла к старенькому умывальнику, сняла раковину и выплеснула воду на пол. Поставив раковину на стол, примадонна подняла основание умывальника и с силой ударила об угол камина. Ветхое дерево покорно разбилось в щепки. Подруга взяла связку газет, сваленных в кучу у окна, поднесла к сигарете, подождала, пока бумага не загорится, и осторожно положила в раковину на остатки умывальника. В ту же секунду в самодельной печи запылали языки пламени.
– До чего же находчивы эти американцы, – пробормотал Годфри, пододвигая трехногий табурет к огню.
Я оцепенела. Ирен докурила сигарету и бросила ее в потрескивающий огонь.
– Там еще одна комната? – Подруга кивком указала на дверь, продолжавшую ходить ходуном.
– Кладовая. Лучшего места я не нашел, – сокрушенно проговорил Годфри.
Ирен бросила взгляд на стоявшую в углу ширму:
– Вот как. Переоденься, когда обсохнешь. Полагаю, она тоже промокла до нитки?
– Да.
– И должно быть, ужасно строптива?
– Так и есть. – Он печально вздохнул.
– Господи
– По крайней мере, она успокоится, – проворчал Годфри. – Я думал лишь о том, где ее спрятать. Тут уж не до удобств, знаешь ли.
Ирен тоже вздохнула, и я придвинулась ближе к огню. Даже в летнюю ночь порой зябко без растопленного камина. Если Ирен была права и в этом доме действительно проходят тайные свидания, как же греховодникам удается предаваться запретным утехам в столь жуткий холод?
– Нелл беспокоится, – шепнул Годфри супруге.
Она развернулась, словно только что обо мне вспомнила, и с улыбкой сказала:
– Ах да. Смотри не урони свечу, ночь предстоит длинная. Если ты до сих пор не поняла, Годфри искупался в Сене.
– Так вот что это за… чем от тебя… – Я оборвала себя на полуслове.
– Да, это и правда l’essence de Seine [21] , – засмеялся Годфри, вытирая рукой волосы. – Я повторил знаменитый подвиг Брэма Стокера: попытался спасти чрезвычайно строптивого утопленника.
21
Аромат Сены (фр.).
Дверь сотрясалась от свирепых ударов разъяренной француженки.
– Я слушаю эти звуки вот уже три часа, – пожаловался Годфри, – и все же не решаюсь выпустить девчонку, ведь она непременно бросится в реку. Сильна как сумасшедшая. С ней бесполезно спорить.
– Это она его исцарапала, – пояснила Ирен. – Бедный Годфри! Как только вернемся домой, полечим тебе лицо.
Он вздрогнул, когда пальцы супруги коснулись его подбородка.
– Выгляжу я, должно быть, прескверно. Мне пришлось щедро заплатить мадам Дефарж, чтобы она меня впустила, – не мог же я бросить бедняжку на улице.
– Вполне естественно, что консьержка взимает с мужчин дополнительную плату, если их спутницы оказывают сопротивление, – промолвила примадонна. – По-моему, тебе уже пора переодеться.
Годфри неохотно поднялся, взял саквояж и скрылся за ширмой. Я бы, наверное, очень смутилась, если бы услышала, как он расстегивает брюки, но яростные тирады, доносившиеся из кладовой, заглушили все прочие звуки.
Заметив, что пламя догорает, Ирен поднялась и изящным ударом отправила в огонь обломки табурета. Я вопросительно на нее посмотрела. Подруга пожала плечами:
– Годфри он уже не понадобится. Мы скоро уйдем, хотя нам еще предстоит повозиться с девочкой.
С этими словами Ирен сняла юбку, облачилась в мужское пальто, кашне, натянула котелок и сложила свои вещи в пустой саквояж.
– Между нами говоря, мы с Годфри столько заплатили консьержке, что имеем полное право сжечь хоть весь дом, – заметила она.
– Но послушай, Ирен, какова бы ни была причина, держать здесь эту девушку против ее воли равносильно похищению!
– Вот почему Годфри за нами послал. Быть может, нам удастся образумить глупышку.