Авантюристы. Книга 2
Шрифт:
– Ну и к какому выводу пришел?
– Вывод ясен и прост. Иоанн Откровение пишет, сочувствуя людям, и пишет понятно, как надо, но из его Пророчества делают катраны, вроде Нострадамусовых, зашифрованные так, что кроме поэзии хитрой никто ничего не видит уже. Вот хотя бы с этим предупреждением про «добавить и отнять» что-либо в тексте. Про переставить, кстати, Иоанн ничего не говорит. Считает, что нет в том большого несчастья? Он предупреждает буквально вот так. Я даже запомнил.– «И если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни, и в святом граде, и в том, что написано в книге сей»,– Конец цитаты. Я так понимаю, что здесь присутствует тавтология непростительная для автора, но простительная
– Тогда в чем смысл Откровения Иоаннова?
– Смысл в том, что Иоанн хочет – чтобы люди думали. Господь хочет – чтобы думали. Размышляли, и дает духовную пищу для ума. Это пища для ума, а не объявление о предстоящих катаклизмах. Как прогноз погоды наших синоптиков. Он у них тоже – пища для ума, потому что никогда не соответствует реальной погоде.
– Эко тебя занесло. Где Апокалипсис и где прогноз погоды?
– Да рядом. И в том и в другом случае достоверность не проверишь, пока время не придет. «А пока гром не грянет…» Я только одно понял про Антихриста. Не он к людям придет. Они к нему придут. Он стоит и ждет. Всегда готов явиться. Причем на любых уровнях. От вшивой деревушки, до Империи вроде нашей. Придет и сядет на шеи покорные. Ну а все, что до того – путь. Каждого Человека в отдельности и народов в совокупности, к этому. Об этом Откровение Иоаново. Он сетует. Через него Бог сетует. И хочет, чтобы думали. Задумывались. «Не хлебом единым» жили. «Но и Словом», а остальное – комментарии к этому. Какая разница придет, не придет – этот Антихрист к людям, которые станут такими, что «Найду ли верных?» «Ради немногих». Двух, трех, миллиона? Не много – это сколько? Проще их изъять. Вот и показывает Иоанн, что с остальными станет. Воду загадят, жрать будут и не наедаться. Не люди – свиньи. «Мертвыми» их называют в Библии.
– Так и сейчас полно таких, которых людьми язык назвать не поворачивается. Во все времена хватает. В 20-м их не больше и не меньше, если по ним судить, то еще до Конца Света ох, как далеко.
– Причем тут конкретный Конец Света? Умер Человек – вот и его конец света наступил. Зайди на кладбище любое, там на крестах каждый день конец света обозначен. Конец света для тех, кто умер и, Там его дожидается – это не конец, а наоборот начало. Новое Небо и Земля обещаны. Царство Божие. А историю Человечества в Царстве этом, проходить будут детишки на уроках.
– Там и детишки будут, думаешь?
– А как же? Это в Раю все одного возраста, а в Царстве Божьем все нормально будет. Вон космос бесконечный какой. Кто осваивать будет? Забыл, что в Раю Бог Адаму с Евой сказал? "Живите и размножайтесь. Наполняйте Землю". А они, заместо этого, плодов запретных нажрались.
– Так Змий же гад, обольстил,– заступился
– Ну, так бы и сказали, что виноваты мол, змий гад попутал, больше не будем, мол. А они стали друг на друга валить. Адам на Еву кивает, дескать, уговорила.– «Что ты, мол, за мужик, яблоко не можешь куснуть без благословления, мол». Ну а та уж на Змеюку эту – хитросочиненную. Причем змий там какой-то, навроде крокодила был, с лапами. Господь ему за то, что соблазнил семейство Адамово, ноги повыдергал и сказал:– «Ползи отсель».
– Ты мне всю книгу Бытия своими словами решил пересказать? Не надо, Серега, читал я ее.
– Да ты что? Когда успел?
– А пока ты мебель в Питере крушил в начале 20-го века.
– Во, блин, а я думал, что удивлю познаниями,– расстроился Серега.
– Да удивил, удивил. Про детишек в Царствии Божьем.
– А ты как думал?
– Я думал, что нет там детей. Взрослое все население.
– Ну, ты тупой, ну тупо-о-ой. Что это за жизнь такая тогда? На хрен она нужна тогда такая, да еще и вечная. Ты что Нагорную проповедь не читал?
– Читал. А там про детишек разве написано, в Царствие Божьем?
– Нет, там сказано, что «кроткие наследуют Землю». Понимаешь? Не Луну, а Землю. Луна впридачу, со всем остальным космосом прилагается.
– Ну и что?
– Как что? Господь утешает тех, кто при этой жизни был кроток и ничего поэтому не имел. Даже детей. Не справедливо ведь? Так вот они наследуют Землю. Зачем? Чтобы плодиться, размножаться и получить все, чего не получили при этой жизни, где их гнобили. В том числе и детей.
– Сам додумался или подсказал кто?
– Так Нагорная проповедь и подсказала. Я когда понял, чуть «Еврики» не заорал.
– « Эврика»?
– Ну, да и она тоже.
– Ладно, спорить с тобой не буду пока. Порасспрошу по этому поводу людей знающих. Леонидовича, например с Катюшкой. Тогда продолжим полемику на эту тему.
– Давай расспрашивай. Фома неверующий.
– Но, но, сравнение не уместно. Фома вообще в Христе и Его воскрешении усомнился, а я в твоих умозаключениях. Разница очевидна.
Глава 5
Дома Мишку ожидало семейство Татьянино. Сидели все на диванчике и стульях, сложив смиренно руки на коленях. Глава семейства – Иван Никанорович Петров пристроился на стуле, рядом с супругой – матерью семейства – Марией Поликарповной. Мария Поликарповна горела чахоточным румянцем и дышала с посвистом, виновато улыбаясь и комкая в руках тряпицу, которой поминутно протирала рот. Губы у нее запеклись и лихорадочный блеск неестественно огромных глаз на исхудалом лице, сказал Мишке гораздо больше, чем Татьяна на постоялом дворе.
–«Последняя стадия чахотки»,– машинально подумал он, знакомясь с семейством Петровых. Детишек, кроме Татьяны, было еще шестеро, мал, мала, меньше. После Татьяны, следовал по возрасту Пашутка – мальчишка лет двенадцати – копия матери. Даже румянец чахоточный уже присутствовал.
Пригляделся Мишка и к остальным детишкам. Марфутка – девчушка лет десяти, ему тоже не понравилась, неестественной худобой и румянцем не обыкновенным. Остальные дети опасений пока не вызывали и Мишка потащил всех на второй этаж в трапезную. Здесь он сумел разговорить старших Петровых, ужасно застенчивых и неловко себя чувствующих в «хоромах барских».
– Иван Никанорович, а что же вы в суд на лиходея, вас сбившего, не обратились с иском?– спросил он сочувственно, зная ответ заранее. Спросил, чтобы разговор завести. Детишки, кстати, освоились за столом гораздо быстрее взрослых. Их Мишка, усадил с Татьяной за стол общий, большой. А с родителями присел за столик на четверых, который стоял специально для семейства, чтобы не стеснять белошвеек.
Иван Никанорович взглянул на Мишку глазами полными скорби и тот понял, что этот человек разуверился в справедливости на этом свете так давно, что и не ищет ее нигде, и ни в чем, принимая несправедливости и удары по голове, как должное.