Авантюристы
Шрифт:
— Дочура! — выл, комкая клобук, и мажа по щекам сопли, Степан. — Сиротинушка моя жалкенькая! Не припас я тебе на черный день копеечку! Кровинка моя единоутробная!
— Как трогательно… — отводя глаза в сторону, сказал Нарышкин. — Вот она, сила искусства!
Терентия решено было сделать средней руки купчиком. Он был облачен в новый, мышиного цвета сюртук, палевый жилет с массивной «золотой» цепью, свисающей из кармана, и глянцевые смазные сапоги.
Антон-Аскольд удовлетворенно кивнул головой и стал ерошить дядьке волосы.
— Ты что это,
— Надобно сперва взмохрявить, а потом слегка маслицем покропить и на прямой пробор-с. Борода у вас вполне, так сказать, «алажен франсе», а вот с головой надо что-то менять. Не желаете, пробор можем сделать «брекосе» — на лоб, или стрижку «а ля капуль»…
— Это тебе надо с головой что-то менять! Парикмахер — по баням баб завивать!
— Не хотите «капуль», давайте, по крайности, усы ваши на папильот возьмем.
— Я те возьму! — пригрозил Терентий. — Я те так в шею возьму!
— Бунт на борту? — зарычал Нарышкин. — Ну-ка стой смирно! Тысяча чертей!
Он сам смазал голову Терентия маслом, расчесав его волосы на купецкий пробор. Дядька стоически снес такое надругательство над собой, решив, очевидно, что принять «позор» из рук барина не так обидно.
Аскольд-Антон хмыкнул, увидев результат, но возражать, не стал.
— Не желаете «брекосе», можно было бы и «андулясьон», — буркнул он в сторону.
Труднее всего оказалось с Нарышкиным.
— Больно, сударь, внешность у вас приметная! Такую сажей не замажешь. Тут в корне менять надо! Пожалуй, мы вам, хе-хе-хе, пол переменим!
— Это еще зачем? — «Гроза морей» занервничал. — Нельзя ли как-нибудь попроще?
— Боюсь, нельзя, сударь! Мы из вас такую мадам сотворим, что будет не женщина, а смятение чувств!
— Может, хоть так от питья отобьется! — еле слышно сказала Катерина.
Антон-Аскольд долго вился вокруг Сергея, куделил непослушные вихры, укладывал волосы под сетку, примерял парики, оборачивал мощный торс молодого барина в креп и левантин, надевал шляпки, а в финале и вовсе устроил давно не знавшим бритвы щекам Нарышкина форменную экзекуцию, заставив «Грозу морей» заложить по огурцу за каждую щеку. Называлось это «брижка с огурцом».
— Опытные цирюльники всегда так поступают, — оправдывался Аскольд-Антон. — Так сподручнее-с, да оно и чище выходит!
— Ты бы мне под эти огурцы еще стопку поднес, — бурчал Нарышкин.
Однако результат превзошел все ожидания. Барыня из Нарышкина получилась что надо. Антон-Аскольд навел последний глянец, подрисовав над губой Сергея кокетливую мушку и спрыснув все творение ладиколоном.
— Ну и куда мне теперь в таком виде? На панель? — поинтересовался «Гроза морей»…
— Да! — подивился Терентий. — Не женщина, а прямо статской советник!
— Бери выше! — подхватил Степан. — Это ж пальцымейстер, навроде моей покойной Степаниды Платоновны. Она, голубушка, в плечах примерно такая же была, царствие ей небесное…
Начались поиски. Ежедневная толчея среди запруженных
Однако повезло одному Терентию. Через пять дней поисков он сумел отыскать пароход, на котором «банда Трещинского» прибыла в Нижний.
— Меня на него один баклан навел, — рассказывал Терентий. — Пришвартовались они недавно. Вся компания на берег сошла у Сибирской набережной. Сундуки сгрузили тож. Отбыли в неизвестном направлении, однако ж, с телитории города не выезжали. Я справлялся в пароходствах и на вокзале…
— Значит они точно здесь! — Нарышкин радостно потер руки. — Молодец, дядька Терентий!
— Тут они, — подтвердил Терентий. — И что еще не возьму в толк… Пароход у пристани торчит, а фрахту они не берут вовсе. А в эту пору его хочь пруд пруди. Заказов — навалом. Бери, не хочу, — дядька загнул узловатый палец. — Это раз!
— Что это значит? — насторожился «Гроза морей».
— А то и значит… Команда ходит, посвистывает и на остатный счет не сильно зашибается. При мне отказались брать выгодный груз до Казани. Однако же пары разводят исправно — кажний божий день. Это — два!
— Ну?
— Погоди, Сергей Валерьяныч, погоди, батюшка, не понукай — чай, не запряг еще!
— Команда на борту и на берег далее пристаней сходить не намеряется. Обеды им носят из трактира. Однако же пить не пьют. Блюдут себя в порядке — это получается «четыре» и «пять».
— Следовательно, что ж?
— А то, что, по моему разумению, приплатили им. И, видать, хорошо приплатили! Ожидают они, чтоб сняться с якоря в любой час. Пароход у них неказистый только с виду, а уж ходок — будь здоров! Такой об сю пору еще поискать!
— Ах, канальство, и верно! Что ж мы стоим, а вдруг они уже снялись? — Нарышкин хаотично зашагал по комнате, задевая предметы.
— Нет, это навряд ли. Я там землячка встретил. Служит половым в трактире, где команда столуется. Так, ежели что, он меня враз известит. Однако ж, пароход пароходом, а на ярманке в свой черед поискать не помешает!
— Ты просто гений, дядька Терентий! Надо было бы тебя по сыскной части пустить. Толк бы вышел, помяни мое слово!
Нарышкин потряс старого моряка за плечи и широко улыбнулся. — Ну что ж, други мои, мы с вами на верном пути! Будем продолжать поиски!