Аватар бога
Шрифт:
Фамилия адвоката была Шлагбаум, и больше всего в жизни он желал власти. Еще в детстве, когда хилого Валечку обижали сверстники, обзывали его еврейчиком или даже жиденком, а случалось, и поколачивали, он мечтал, как станет большим и сильным и отомстит обидчикам. И вот он вырос, но силенок, увы, особо не прибавилось. Валентин так и остался, как выражаются боксеры, «в весе воробья». Однако нынче это и не требовалось. Имелась иная сила, способная намного эффективней, чем кулаки, сбить человека с ног, заставить страдать, даже свести с ума. Такой силой был Закон. Лет в шестнадцать Валентин понял: он должен стать адвокатом. Тогда будут деньги, а, главное, он получит власть над людьми. Так оно и вышло. Все в стране поменялось. К власти пришел капитал. Вначале все решалось традиционными
«Приходит к Кагановичу делегация евреев и плачет: почему нас обижают все кому не лень? Каганович их спрашивает: а вы, евреи, помните, что написано на табличках над сиденьями в трамвае? Нет, говорят евреи, не помним. Так пойдите, посмотрите. А написано там, как известно: «НЕ ВЫСОВЫВАЙСЯ».
Глупый анекдот и даже не актуальный. Все, кто захотел и смог «высунуться», нынче – ох как высоко. Они – «владельцы заводов, газет, пароходов», как писал детский классик. Однако не всем, кто сумел «высунуться», удалось удержаться. А почему? Да потому что не все соблюдали правила игры. А правила довольно просты. Первое – делись! Второе – не лезь поперек батьки в пекло, то есть соблюдай субординацию. Есть, конечно, и нюансы, но на общем поле они существенны лишь для конкретных игроков, а не игры в целом.
Так размышлял адвокат Шлагбаум, несясь на черном монстре по имени «Сузуки» в плотном потоке мотоциклов, автомобилей и грузовиков. Нужно ли говорить, что никогда раньше Валентин Абрамович не управлял мотоциклом, однако нынче он ехал вполне профессионально, лихо маневрируя среди городского транспорта. Полы длинного «пасторского» пиджака развевались наподобие крыльев, солидный, «фирменный» галстук болтался где-то за спиной. Перед нами был совсем другой человек!
Вечером, поужинав в своей уютной двухкомнатной квартирке, Валентин Абрамович уселся перед телевизором и стал размышлять, совершенно не обращая внимания на перипетии событий, происходящих на экране. Кроме него самого в его сознании гнездились еще две личности: Андрей Петрович, тот самый господин, которого убила Лена, и молодой парень; Валентин Абрамович не знал, как его зовут, поскольку он ни разу не обозначил себя. Ясно одно. Парень насмерть разбился в результате столкновения своего мотоцикла с «Ниссаном» жены банкира, однако в последнюю минуту сумел каким-то образом войти в сознание Андрея Петровича и полностью поработить его. У Андрея Петровича, насколько понял адвокат, имелись наличные деньги, и притом немалые, а парень-мотоциклист вел себя крайне агрессивно и в первую же минуту попытался сломить сопротивление разума Шлагбаума. Нужно заметить, это ему на первых порах удалось, однако теперь рациональное сознание адвоката начинало брать верх над необузданными повадками придурковатого мотоциклиста. Однако на пользу ли пошло проникновение в его сознание двух чужих разумов? Безусловно! Ему стали доступны такие знания и навыки, которых без этого он никогда бы не получил. Взять хотя бы виртуозную езду на мотоцикле… Вот только чужие разумы пытаются возобладать над его собственным. А это не годится. Для начала Валентин Абрамович постарался договориться с обоими. Проще всего получилось с Андреем Петровичем. Тот, в общем-то, ничего не имел против того, чтоб им управляли. Андреем Петровичем всегда кто-нибудь руководил. На работе начальники, дома жена… Целью его жизни было стяжательство. Однако ради чего копит, он толком не представлял. «Иметь много денег – хорошо!» – так учили с детства.
А вот мотоциклист был из другого теста. Ему нравилось бунтовать. Противостояние любой власти было у него в крови. Мотоциклист никоим образом не предполагал, что является потомком Емельки Пугачева в каком-то там тридевятом колене. Возможно, отсюда и проистекали бунтарские наклонности. Но бунт ради бунта адвоката не устраивал. Наглость и нахальство мотоциклиста Шлагбауму, безусловно, импонировали, однако их необходимо направить в нужном направлении.
Итак, что он имел? Деньги и рассудительность Андрея Петровича,
Как говорится: ум – хорошо, два – лучше… А если три ума?! С таким багажом можно действовать. В каком направлении? Ясно, в каком. Нужно двигать во власть. Скоро выборы… Вот и попробуем. Чем он хуже всяких там директоров и бандитов?! Однако Валентин Абрамович чувствовал: для полного комплекта не хватает чего-то еще. Возможно, даже не ума, а соответствующей внешности. На вид Шлагбаум – типичный жид, хоть карикатуру с него рисуй. Внешность нужна славянская. Хватит с нас евреев-олигархов.
И тут в плавный ход мыслей адвоката бесцеремонно влез мотоциклист.
– Нации своей стесняешься, – презрительно заявил он. – Ты слышишь, Петрович, экое чучело нам досталось. А еще о власти мечтает.
– М-да, – хмыкнул Андрей Петрович из какого-то закоулка, где мирно пребывал до сих пор. – А ты помнишь, как он вел себя у этого банкира. Тот даже покрикивал на него, а он глотал и не морщился.
– Давай заставим его слушаться нас, – предложил мотоциклист.
– А как?
– Ты захватывай левую половину тела, а я правую.
– Что ж. Попробуем.
– Пробуйте, пробуйте, – засмеялся Шлагбаум. – Посмотрим, как у вас получится.
Внезапно адвокат почувствовал, что ни ноги, ни руки не слушаются его. Они двигались, но не в лад, а судорожно, как у марионетки. Шлагбаум попытался встать из кресла, однако это получилось не так легко, как обычно. Если левая нога твердо держала вес тела, то правая никак не хотела слушаться. Она дергалась то вперед, то назад, потом отклонилась под каким-то немыслимым углом, наконец, вернулась в исходное положение, однако встала не параллельно другой, а под углом в девяносто градусов к ней. Руки тоже вели себя странно. Левая непрерывно тряслась как у паралитика, а ладонь правой делала хватательные движения, точно пыталась кого-то удержать. Минут пять адвокат нелепо шевелил руками и ногами, точно огромный комар, потом движения его замедлились и, наконец, сошли «на нет». Однако дальше начались неполадки с головой. Валентин Абрамович никак не мог сконцентрироваться на чем-либо конкретном. Мысли резво скакали и разбегались, как мыши при появлении кота. И только откуда-то из самой глубины, может быть, из подсознания, постоянно жалило: «нужно обуздать их, нужно положить этому конец!» Валентин Абрамович сопротивлялся изо всех сил.
Первым начал сдаваться Андрей Петрович. Борьба с разумом нового хозяина не имела никакого смысла. Еврейчик был молод и умен. Похоже, он знал способы рационального использования денег. Как сделать, чтобы они стали работать. Этого для Андрея Петровича было вполне достаточно. А спорить на тему, кто сильнее, не имело никакого смысла. Конечно, мотоциклист, в силу своего характера, хотел лидировать. Скажем, он захватит власть над чужим разумом. Но для чего? Чтобы отомстить плаксивой дуре, убившей его?! Допустим, он завладеет домом банкира и женится на этой девчонке. А дальше? Да и будет ли в этом прок? Ведь личность, осуществившая все это, будет уже не его, а значит, и месть потеряет всякий смысл. Возможно, Лена и сама мечтает выйти замуж за адвоката? Нет, не то, не то!.. Хватит суетиться и потеть! Нужно следовать за мыслями Шлагбаума. И заставить мотоциклиста поступить точно так же.
– Эй, парень, – окликнул Андрей Петрович.
– Чего тебе? – отозвался мотоциклист.
– Кончай воду мутить.
– Это еще почему?
– Да потому, что нам с тобой далеко до этого умника.
– Хрень какая! Я и слушать об этом не желаю. Чтобы какой-то урод командовал мной.
– Но он знает, что нужно делать.
– Что нужно делать?! Власть захватывать? Вот мы с тобой и захватим. Только над его телом. И он будет делать то, что мы ему прикажем.
– Например?
– Ну… не знаю.
– В том-то и дело, что не знаешь.
– А он знает?
– Похоже.
– Ты – слабак! – изрек мотоциклист после некоторого молчания. – Баба!
– Пусть баба, но я смотрю на вещи рациональнее, чем ты.
– Что значит «рациональнее»? Проще, что ли?
– Не только. Трезвее, скажем так. Ты привык размахивать кулаками. Но ради чего? Чтобы друзья уважали? Ну, ладно. Будут уважать. А дальше?
– Я за справедливость, – несколько невпопад заявил мотоциклист. – Чтобы всем хорошо было.