Аватара
Шрифт:
— И еще одного я никак не могу передать, Пиджин, насколько я рад тому, что ты вновь вернулась в себя. Рад?! Но я бы умер ради этого.
Она посерьезнела:
— Неужели я была столь далека?
— О нет. Тот, кто не знал тебя прежде, никогда бы не заметил, что с тобой произошло нечто странное.
— Надеюсь, — в голосе ее слышалась печаль. Экипаж «Чинука» сохранил в тайне только одно: существование аватар. «Я обязываю вас молчать об этом, — сказала она своим спутникам. — Ради меня, ради Иных, ради всех людей».
Бродерсен добавил ее
Шагая возле Кейтлин, Бродерсен продолжил:
— Дело не в том, что ты не сердишься или важничаешь… Таких глупостей ты не допускаешь, но в тебе словно умер ребенок. Ты пела, только если тебя просили, и то лишь грустные песни, и не складывала новые. Ты не дразнила меня, не скакала по коридору… не совершала миллиона привычных поступков. В постели со мной… конечно, ты наслаждалась по-своему, но не испытывала радости. Иногда я заставал тебя в слезах, в особенности по ночам, когда ты полагала, что я сплю, или же я потом замечал, что ты плакала. Ты не стала объяснять причин, поэтому я делал вид, что ничего не замечаю.
Она твердо взяла его за руку:
— Дэн, дорогой мой, почему ты не сказал мне, насколько это задевает тебя?
— Замечание могло только все усугубить.
— Ох они! Я погрузилась в сон об Иных, мне оставалось только пытаться жить день за днем, чтобы выйти из него. И все же, если бы у меня хватило ума найти дорогу от того, что было, к тому, что окружает меня и кто…
— Ерунда, все окончилось превосходно. Разве не так? К тому же нам обоим повезло: сколько было дел и на Бете, и на Земле.
«Ну насчет Земли я неуверен. — Бродерсен нахмурился и сплюнул. — Мы получили формальное разрешение на наши действия, но после долгих проволочек и затруднений. А потом толпы, речи, церемонии, конференции, банкеты, приемы, Достойные Примеры, тонны почты, звонки от тысячи тысяч и вездесущие гады-газетчики… ни одной спокойной минуты, до тех пор, пока мы с Пиджин не ухитрилась улизнуть сюда. Этот кавардак, должно быть, замедлил ее выздоровление… если только оно состоялось, не смею и спрашивать».
— Переменим тему. А потом прямо на Деметру, — сказал он.
Дело их было закончено. Посреди всей печальной ерунды, которая в последние месяцы составляла их работу, попадались и обязанности, от которых нельзя было отказаться; следовало помочь делом и советом бетанам, принять участие в планировании регулярных отношений между обеими расами, передать ученым информацию, накопленную на «Чинуке» экипажем. Герой миллиардов, он мог выхлопотать деньги на сохранение океана, направить политику к свободе и здравому смыслу, выделить час для больных детей.
И теперь «Чинуку» предстояло отвезти скитальцев — кроме Джоэль — домой. (Карлос и Сюзанна хотели встретиться с ее родителями;
Сильно ли изменились Барбара и Майк? Письма и ленты Лиз — согласившейся побыть дома, приглядывавшей за детьми и домом, не встревавшей в ту суету, которая поглотила его, — подтвердили, что они кое-чему научились и рады показать свои достижения папочке. Однако в их возрасте между концом зимы и началом лета протекает столько же времени, сколько его прошло от начала вселенной.
Бродерсен отметил молчание Кейтлин. Встревоженный, он поглядел на нее; серьезное лицо было обращено к горизонту и синим глубинам. Нет! Прости!
— Извини, — он осекся. — Я сказал что-то не то? Я бы не стал огорчать тебя, если бы мне посулили целую планету. Но, кажется, ошибся.
— Нет, дорогой, — она похлопала его по спине. — Ты просто напомнил мне кое о чем.
— Ну что я за идиот! Я просто пытался объяснить, какой ты была прежде, чтобы ты стала сама собой. Я не должен был пробуждать призраки. Ты сможешь простить меня?
— Прощать нечего. Я преодолела желание и безнадежные попытки вернуться. В самом деле. — Пальцы ее притронулись к его руке. Они остановились посреди дороги и повернулись друг к другу. Облачко тени пробежало над ними, а солнечный свет прогнал его.
— Откровенно говоря, Дэн, любовь моя, оставшиеся воспоминания лежат глубоко и спокойно, за пределами горя и радости. Это я должна просить у тебя прощения за слепоту к твоим стараниям.
— Мне не всегда удаются намеки, Пиджин, макушла.
Поцеловавшись, они пошли дальше, и она сказала:
— Ты произнес слова, которые испугали меня: что умер бы ради того, чтобы я стала прежней.
— Я бы так и поступил.
— Неужели? Не стоит. А как насчет Лиз и детей?
Он вздрогнул.
— Да, конечно. Верно, я забыл о них. Но если любишь, как я люблю тебя… — он не мог продолжать.
— Дэн, — сказала она, — я уже сказала тебе, что знаю только одну причину для нашей разлуки. Я не стану между тобою и Лиз. Тогда все добро и счастье превратится в зло и скорбь. Как тогда смогу я примириться с собой?
— Не бойся, — обещал он. — Тебе потребуется лишь предупреждать меня иногда; я чту свои обязательства; к тому же я люблю и ее.
Она широко улыбнулась:
— Ну вот, я снова слышу моего шкипера. — И продолжила:
— Но и ты, моя жизнь, чем-то встревожен. Почему?
А потом как прежде он поглядел вдаль.
— Я чувствую — и не впервые, — сколь нечестным образом все окончилось для тебя.
— Как это?
— У меня есть дом и семья, и они для меня целый мир, ты заслуживаешь того же, но я мешаю тебе. Я боюсь этого.