Авдотья Рязаночка
Шрифт:
Мусаил-Лес.Цыц, косматые! А ты не бойся их, бабонька. То ли на белом свете бывает.
Авдотья. Ох, я и тебя, дедушка, боюсь!..
Мусаил-Лес.Так и надо. На то я и Мусаил-Лес, — меня все боятся. Да только страх-то у тебя впереди. Глянь-кось!
В эту минуту тьма над поляной сгущается.
Авдотья. Да ведь не видать ничего…
Мусаил-Лес.А ты знай гляди!
Над
Ольховый. Светится!..
Сосновый. Огнем наливается!..
Мусаил-Лес.Расцветает жар-цвет, трава нецветущая!
И вдруг небо словно раскалывается. Слышен оглушительный раскат грома. Золотая стрела молнии ударяет в светящуюся точку, и сразу на кусте раскрывается огненный цветок.
Авдотья. Ох, батюшки!..
Мусаил-Лес.Ну что ж, коли себя не пожалеешь, грома небесного не побоишься, сорви, попытай свое счастье!
Авдотья(тихо).Попытаю. (Идет прямо к огненному цветку.)
В это время справа от нее, слева, спереди, сзади — повсюду расцветают такие же огненные цветы. Алый, как зарево, свет заливает всю поляну.
Авдотья, ослепленная, останавливается.
Ох, да что ж это? Где он? Который? Этот? Аль этот?..
Мусаил-Лес.Сумей отыскать.
Ольховый. Вон, вон, гляди! Тот всех поболе — тот рви!
Сосновый.Врешь, этот жарче — этот хватай!
Авдотья(растерянно оглядываясь).Постойте!.. Погодите! Я сама… (Наклоняется к одному цветку.)Ишь ты, так и тянется к тебе, ажио к рукам липнет… Нет, не этот!
Цветок сразу меркнет.
И не этот. И не этот!.. (Раздвигая меркнущие у нее под руками, цветы, доходит до края поляны.)Вот он, жар-цвет!
Ольховый и Сосновый(вместе).Нашла!..
Мусаил-Лес.Ну, коли сыскала — попробуй сорвать.
Авдотья. Сорву. (Протягивает руку.)
В тот же миг каждый лепесток цветка превращается в язык пламени. Пламя разрастается. Это уже не огненный цветок, а целый бушующий костер. Авдотья в ужасе отстраняется.
Ольховый(гогоча и кувыркаясь).Го-го-го! Что, сорвала?
Сосновый(так же).Отойди! Отступись! Сгоришь!.. Го-го-го!..
Авдотья(поглядев
И сейчас же языки пламени опять превращаются в лепестки. В руках у Авдотьи — огненный цветок.
Ольховый и Сосновый(вместе).Сорвала!..
Мусаил-Лес.Ну, коли так, сумей унести.
Авдотья. Унесу!
Вдруг стебель цветка превращается в змею. Грозя раздвоенным жалом, узкая змеиная головка тянется к Авдотье.
Ольховый. Брось! Брось! Сосновый. Ужалит!..
Авдотья. Не брошу!
Змея исчезает.
Ольховый. Вот дура-баба! Да ты оглянись. Земля под тобой качается…
Авдотья. Ох!.. (Хватается за деревце — оно сгибается.)
Сосновый. Лес на тебя валится!..
Ольховый. Трава под тобой горит!.. Пропадешь вместе с цветком.
Сосновый. Лучше нам отдай!
Авдотья невольно взглядывает себе под ноги. Трава у ее ног рдеет, точно раскаленные угли.
Авдотья. Ох, страсти какие! Не брошу!.. Не отдам! (Кидается к тому дереву, под которым лежала, и прислоняется к его стволу.)
Оглушительный удар грома. Молния ударяет прямо в дерево, будто метит в цветок.
Не отдам! (Падает на землю, закрыв цветок собой. Несколько мгновений лежит неподвижно.)
В это время вдалеке раздается петушиный крик. Ольховый и Сосновый исчезают. Авдотья приподнимается и в бледном свете утренней зари видит только старика, который сидит на пригорке, среди кустов папоротника. Это уж не леший, не Мусаил-Лес, а прежний старичок, который показал ей место для ночевки.
Дедушка! А, дедушка!
Старик. Что, милая?
Авдотья. Притаились они али вправду пропали?
Старик. Кто, голубонька?
Авдотья. Да эти — мохнатые, с деревянными ладошами?
Старик. Каки-таки лохматые? Во сне они тебе померещились, что ли?
Авдотья. Во сне? А может, и впрямь во сне… (Оглядываясь.)Где легла, там и встала… Да нет! Наяву было! Вот и цветок у меня в руке, как был — в три цветика. Только погас, не светится боле… И какой маленький стал!