Ave Caesar! Дело о римской монете
Шрифт:
Глебу, окрыленному словами Пантелеева и собственными успехами на последнем сеансе у Бестужевой, нестерпимо захотелось прикоснуться к этому оружию рукой. И не просто прикоснуться, а увидеть его историю. Он оглянулся на Лучко – тот разговаривал по телефону в другом углу зала. Глеб зажмурился и положил ладонь на рукоять…
К действительности его вернул приход Гурина. Хозяин экспозиции оказался приземистым крепышом при бороде и усах. Длинные волосы были гладко зачесаны назад а-ля русич. Коллекционер представился Михаилом Ивановичем и энергично протянул руку. Глебу пришлось ответить на приветствие. Рукопожатие коллекционера было
Лучко предъявил Гурину фото, подробно рассказал об обстоятельствах дела и изложил версию, связанную с нацистами. Гурин взглянул на фото, хмыкнул и куда-то удалился. Он вернулся с огромной коробкой в руках.
– На стенды со средневековым, а тем более с античным оружием можете даже не смотреть, – посоветовал он Лучко, который продолжал крутить головой. – Это совсем не то, что вы ищете.
– Так что же мы тогда ищем?
Гурин загадочно улыбнулся:
– Не торопитесь. Всему свое время. – Он уютно устроился в смахивающем на королевский трон огромном кресле с высокой спинкой. – В тысяча девятьсот девятнадцатом году в письме губернатору Северной Каролины капитан американского судна «Гэллант» Джек Питерсон рассказал о драке в Марсельском порту, в которой были убиты два его матроса. Капитан был настолько поражен эффективностью оружия французских моряков, что предложил губернатору подобным образом вооружать и сходящие на берег американские экипажи. По словам капитана, коварная французская придумка выглядела как три спаянных вместе латунных кольца с упором для ладони. Капитан назвал ее brass knuckles – «латунные костяшки». Этот термин используется в английском и по сей день. Мы же по-русски называем это кастетом, что происходит от французского casse-t^ete и буквально означает «головоломка».
Стольцев знал этимологию слова и сейчас про себя улыбнулся, вспомнив, что сами французы, несправедливо возводя историческую напраслину, называют кастет coup de poing am'ericain, что переводится как «американский удар кулаком». Какая несправедливость! Узнай об этом матросы капитана Питерсона, честно бившиеся голыми руками, они бы перевернулись в гробах.
Оружейник развернул коробку к гостям. При ближайшем рассмотрении оказалось, что в ней десятка два выдвижных ящичков, из которых Михаил Иванович стал по очереди извлекать кастеты самых различных конструкций. На двух из них красовалась эмблема СС. Гурин взял в руки самый массивный кастет и приложил к снимку, сделанному в масштабе один к одному.
– Да, такая печатка здесь вполне уместилась бы.
– Вы уверены? – переспросил Лучко.
– Почти на все сто. Единственное, что, на мой взгляд, могло оставить подобный след, – это кастет. Возможно, немецкого производства. А возможно, более поздняя имитация. Но найти ровно такой же, может, и не получится. Эти изделия никогда не ставили на конвейер, а делали в небольших мастерских. И, кстати, на руках у коллекционеров их не так много.
– А как же знаменитые нацистские кастеты? – спросил Глеб.
Гурин покачал головой.
– Не верьте россказням! Ни одна из воюющих сторон никогда не ставила кастеты на вооружение. Так что все эти фирменные кастеты СС, гестапо, НКВД и ЦРУ – всего лишь легенды. Однако факт остается фактом: многие солдаты и офицеры действительно пользовались кастетами, но это было не табельное оружие, а их личная собственность, купленная у частных литейщиков за свои кровные.
– Да, но в запасниках Исторического музея и Музея Вооруженных сил я в свое время сам видел целую кучу кастетов с надписью «СС»…
– Так и есть. Но, повторяю, это были не штатные
– Что ж, значит, теперь будем искать еще и кастет, – без особого энтузиазма подытожил Лучко и стал прощаться.
– А что это за кинжал? – спросил напоследок Глеб, показывая на стенд.
– О, это настоящий раритет. Вы, насколько я понял, историк? Тогда вы поймете всю ценность этого экземпляра. Вам известно о битве на Косовом поле?
– Еще бы! Тысяча триста восемьдесят девятый год. Битва турок с сербами. Неужели вы хотите сказать, что этим самым кинжалом?..
Впрочем, ответ Глебу был уже известен. Он ведь все это успел увидеть.
Притрагиваясь к украшенной самоцветами рукояти, Глеб поначалу боялся кровавых впечатлений, но, к своему удивлению, увидел только один образ, связанный с использованием кинжала в качестве смертельного оружия. Но зато какой!
Человек, сжимавший под плащом этот клинок, стоял на холме рядом с роскошно убранным шатром, откуда в сопровождении свиты вышел какой-то явно очень важный и очень грузный восточный правитель. Рука лазутчика еще сильнее сжала рукоять. Одним прыжком он добрался до разряженного толстяка и со страшным хрустом вогнал клинок ему в грудь. Два дюжих янычара тут же обрушили на смельчака кривые мечи. Страшная боль в плече и животе – последнее, что он почувствовал…
Теперь, после того как Гурин подтвердил правдивость его видения, Глеб вспомнил старый школьный учебник по истории Средних веков для шестого класса с картинкой, иллюстрирующей подвиг сербского князя Милоша Обилича, проникшего в турецкий стан под видом перебежчика и заколовшего османского владыку Мурада Первого накануне сражения. Самое обидное, что смерть султана не помогла сербам, и они проиграли битву, а с ней и всю войну, угодив под бесконечно долгое пятивековое иго.
– Но откуда у вас эта вещь? – поинтересовался Глеб.
Гурин замялся:
– Скажем так: благодаря печальным событиям в Сербии. Кое-кому позарез нужны были деньги на оружие. Мне до смерти хотелось заполучить кинжал. Наши интересы совпали. Теперь это самый ценный экспонат моей коллекции.
На обратном пути домой Глеб пребывал в приподнятом расположении духа. Надо будет обязательно поделиться новостями с Буре и не забыть написать Ди Дженнаро. Пожалуй, лишь эти двое способны по достоинству оценить случившееся. Невероятно, но ему только что удалось стать свидетелем и очевидцем события, определившего историю Балкан и всей христианской Европы! Мало того, по ходу дела он еще и совершил небольшое историческое открытие. Дело в том, что существует несколько версий кончины Обилича. Есть мнение, будто отважный князь погиб не сразу, а был захвачен в плен и подвергнут долгим и мучительным пыткам. Однако теперь Глеб единственный из всех точно знал, что это не так. Сербский герой погиб мгновенно, так и не узнав о том, что его жертва оказалась напрасной.
В эту ночь ему почти не спалось. Неудивительно, ведь Глеб ощущал себя почти Колумбом. Только вместо океанских просторов он скользил по волнам минувших времен. И это было абсолютно упоительно.
14. Наследие Гомера
Наступила долгожданная суббота. Глеб встретился с Мариной перед входом в театр имени Моссовета, где давали «Илиаду». Несмотря на ажиотаж вокруг постановки, он смог достать билеты на неплохие места. Наконец погас свет, и поднялся занавес.