Авенир

Эзер Наталья

В груди Азарова что-то сжалось. Он вдруг почувствовал уязвимость и императрицы и самой империи. Какой бы властью ни обладала эта женщина, сколь бы стойким ни был ее характер, перед силами космоса она и ее народ были беспомощны. Юноша обернулся и молча наблюдал, как Дея уговаривала мучающегося от боли Оттера показаться врачу, но тот наотрез отказывался, аргументируя это несерьезностью ушиба. В общении их чувствовались долгие отношения, невероятно укрепившиеся с годами. Себастьян мог позволить себе неформальное общение с правительницей с глазу на глаз или в тесном кругу; более того, он считал себя в праве наставлять ее, подобно отцу, и Радау выслушивала его, очевидно, не всегда соглашаясь с услышанным.

Послышался писк коммуникатора.

Оттер сообщил по каналу связи, что «Астра в норме», вероятно, дав таким образом отбой Службе охраны Ее Величества. Между тем поток метеороидов начал истощаться, звук тревоги стих. Из настенных динамиков донесся голос, сообщивший о полученных повреждениях и о введении ограничений перемещения жителей по территории станции. Итог походил на разрушения после атаки вражеской эскадрильи. Пилот встретился с Радау взглядом. Удивительно, но в ее глазах не было страха, в ней не было суетности, чувствовались лишь досада и усталость. Физик начал колебаться, размышляя над просьбой императрицы задержаться здесь. Почувствовав это, Дея оставила советника и подошла к летчику.

– Радим, ты сможешь нам помочь, хотя и не подозреваешь об этом, – тихо произнесла она. – Мы ни коим образом не собираемся отрезать тебя от друзей, ты увидишься с ними и вернешься домой, но я прошу от имени всей империи хотя бы выслушать меня! Радим подошел к иллюминатору и всмотрелся в бездонный сумрак космоса. В безвоздушном пространстве сверкающей россыпью прокатились многочисленные вспышки, и тогда в их свете юноша увидел хаотично несущиеся на станцию осколки космических тел. Они налетали один за другим на защитное поле, вызывая тем самым его всплески и кратковременное свечение, после чего разрушались. Однако часть космических странников стремительно преодолевала защитный экран, и тогда по ним принимались строчить фотонные пушки. Пространство вокруг космического поселения напоминало поле боя. По корпусу станции то и дело бродила мелкая дробь, в помещении дрожал свет.

В груди Азарова что-то сжалось. Он вдруг почувствовал уязвимость и императрицы, и самой империи. Какой бы властью ни обладала эта женщина, сколь бы стойким ни был ее характер, перед силами космоса она и ее народ были беспомощны. Юноша обернулся и молча наблюдал, как Дея уговаривала мучающегося от боли Оттера показаться врачу, но тот наотрез отказывался, аргументируя это несерьезностью ушиба. В общении их чувствовались долгие отношения, невероятно укрепившиеся с годами. Себастьян мог позволить себе неформальное общение с правительницей с глазу на глаз или в тесном кругу; более того, он считал себя в праве наставлять ее, подобно отцу, и Радау выслушивала его, очевидно, не всегда соглашаясь с услышанным.

Послышался писк коммуникатора. Оттер сообщил по каналу связи, что «Астра в норме», вероятно, дав таким образом отбой Службе охраны Ее Величества. Между тем поток метеороидов начал истощаться, звук тревоги стих. Из настенных динамиков донесся голос, сообщивший о полученных повреждениях и о введении ограничений перемещения жителей по территории станции. Итог походил на разрушения после атаки вражеской эскадрильи. Пилот встретился с Радау взглядом. Удивительно, но в ее глазах не было страха, в ней не было суетности, чувствовались лишь досада и усталость. Физик начал колебаться, размышляя над просьбой императрицы задержаться здесь. Почувствовав это, Дея оставила советника и подошла к летчику.

– Радим, ты сможешь нам помочь, хотя и не подозреваешь об этом, – тихо произнесла она. – Мы ни коим образом не собираемся отрезать тебя от друзей, ты увидишься с ними и вернешься домой, но я прошу от имени всей империи хотя бы выслушать меня!

***

Зеленая комната императрицы была просторной и уютной: набивные кресла и диваны, обитые зеленым сукном и выполненные в обтекаемых формах, гефидон из стали с круглой стеклянной столешницей, небольшие декоративные растения, встроенная техника, зеркала и обитый все той же тканью декор на стенах. В противоположной

от иллюминатора стене располагался имитатор камина – ниша со стеклянным экраном, за которым дрожал «теплый» свет.

Очевидно, Зеленая комната была создана специально для приема высокопоставленных гостей, однако сейчас владычица принимала летчика без излишнего пафоса, по-домашнему.

Радим уже успел отметить, что империя, а прежде всего ее правящая элита, жили в достатке, хотя в то же время во всем здесь чувствовалась практичность и умеренность. Население станции в силу специфических условий проживания вынуждено было постоянно минимизировать энергозатраты, рационально тратить сырье, ввозимое извне, использовать световую энергию звезд и перерабатывать почти все отходы своей цивилизации. Таким образом гигантский космический дом имперцев превратился в почти замкнутую экосистему искусственного происхождения.

Дея предложила гостю сесть у «камина». Следом в комнате появилась прислуга – две женщины в черных одеждах принесли горячий кофе, фрукты и закуски, после чего молча поклонились и исчезли. Пилот был удивлен – он впервые в своей жизни увидел живую прислугу, а не андроидов, беспрекословно выполняющих приказы людей.

– Угощайся, – предложила монархиня, садясь в кресло напротив.

Только в эту минуту юноша обратил внимание на ее платье из атласной ткани бирюзового цвета, сшитое в стиле ампир и декорированное белой вышивкой. На шее играло отблесками маленькое изумрудное ожерелье, подчеркивающее такой же изумрудный цвет глаз Радау. В волосы была вплетена тонкая бирюзовая лента.

– Речь пойдет об имперском правлении, – начала она рассказ, протянув чашку отвлекшемуся на ее туалет пилоту, и когда тот принял ее, продолжила: – Исторически сложилось так, что жизнью империи управляют люди, обладающие необычными способностями. Но так было не всегда. Сначала все развивалось по классическому сценарию: Народная Республика Валео, президент, парламент… Однако через пятьдесят лет форма правления довольно резко сменилась на монархическую. Толчком тому послужил, с одной стороны, рост сепаратистских и анархических настроений на станции; с другой, авторитет и популярность главы государства – президента Давида Радау, моего деда. Волей народа его власть с каждым годом все более росла, в то время как у парламента и прочих законодательных органов оставалось все меньше рычагов для влияния, что делало соблюдение Конституции все более формальным. В итоге был проведен референдум, по результатам которого стало ясно: пришло время реорганизовывать само государство. Вскоре после всенародного голосования сменили Конституцию и форму правления на монархическую. Так Давид стал императором, а поселение превратилось в империю Валео.

Космолетчик скептически усмехнулся, отставив кофе.

– Вот так сразу станция с населением два миллиона превратилась в империю? Однако амбиции у Вашего деда были здоровые.

– Амбиции тут не причём, юноша. Мой дед счел возможным превратить республику в империю на фоне освоения нами ресурсов и земель открытых на тот момент планет и организации на них колоний, получивших определенную степень автономности. Вместе с тем необходимо было обеспечить стабильность государственности, не скатившись к диктатуре, поэтому Давид сохранил парламент и организовал Обитель Высших. Мой дед, обладающий невероятной интуицией и способностью к ясновидению, начал собирать вокруг себя людей с аналогичными психофизическими способностями и общими взглядами. Так, собрав два десятка человек, он организовал Обитель Высших, которая вот уже сто пятьдесят лет остается основным управляющим органом, вторым после монарха. Иерархически за ней идут парламент и еще ряд совещательных и законодательных органов. Возможно, тебе покажется все это невероятным, но за прошедшие два века общественное сознание настолько изменилось, что сейчас мало кто из моего народа мыслит иное существование. Монархия образовалась без войн и революций, и во главе ее стали интуиты…