Август Хромер
Шрифт:
– Что-то тут не так, – проронил я, словно эта бумажка сама мне прошептала эти слова, – Зачем ему дарить бесплатное лечение в своей жутко дорогой клинике какой-то мелкой вошке в секте, хоть и довольно заметной? К тому же, даже если там всем управляет Чили, неужели ни одному врачу в голову не пришло плюнуть на хозяина и сообщить о разыскиваемом преступнике в Сантиб?
Девушка согласно покивала головой, обеспокоенная теми же мыслями, и показала сертификат нам, указав пальцем на определённую строчку:
– Самое любопытное здесь – медицинские услуги в пятом отделении! Слышали
Слышать про некое пятое отделение нам, естественно, не приходилось, потому что простому человеку известно о существовании всего четырёх: неврологическом, хирургическом, терапевтическом и стоматологическом. Новость о пятом, у которого даже названия не нашлось, признаться, вызывает подозрения некоторого порядка…
– Вот, и я не слышала, – кивнула на наше молчание Салли, – Поэтому наведаемся туда.
– Думаешь, это что-то даст? – с сомнением прокрутил я в голове визит в клинику.
– Если ничего и не даст, то ничего и не отнимет.
– Время.
– Боже, Август, – рассмеялась Салли, – Какой же ты пессимист! Это всего в шести кварталах отсюда!
Ну да, куда уж мне до вас, оптимистов!
Просто всевозможные больницы, клиники, госпитали, болезни и эпидемии вызывают у меня неприятные ассоциации… будем считать это ошибками прошлого.
Южные территории Гурсии являются эпицентром чумы в этой стране. Люди гибнут десятками, эпидемия распространяется быстро и неумолимо, как стая саранчи налетает она на посёлки и города. Кто-то тут же заболел, а кого-то зараза миновала, оставила на потом, давая отчаянную и пустую надежду выжить в этом кошмаре.
Чума тянет когтистые кривые лапы на север, захватывает всё новые и новые населённые пункты, всё новых и новых людей. Врачи, плюнув на бессмысленную борьбу за жизни, рванули из этих мест во весь дух, а армия выставила заслоны на всех дорогах, расстреливая каждого, кто попытается проникнуть на здоровый пока север, не разбираясь даже заражён ли человек или здоров и чист.
Маленькая страна борется с эпидемией практически так же, как и все остальные. Эффективного лечения так и не придумали, а свирепая зараза распространяется быстро. Врачи разводят руками и на коленях слёзно умоляют не посылать их в самое пекло, где спасти уже никого нельзя.
Единственный шанс избавиться от страшной эпидемии был в окружении очагов военными и выжидании, пока все в оцепленной области не умрут, и чума не утихнет.
Своё слово готовы сказать мы, иоанниты. Нас осталось всего одиннадцать, и мы двумя группами бродим по всему Континенту и тушим, как горящие свечки, очаги чумы. О нас ходят разные толкования, разные слухи, но достоверно известно одно – там, где появляемся мы, в скором времени болезнь идёт на убыль.
Вот только никто не знает, как мы лечим людей.
– Куда вы нас ведёте? – поинтересовался у настоятеля Франца уже восьмой заболевший.
Хриплый, как и многие здесь, из-за пневмонии лысый старичок вяло переставляет ноги с краю колонны. На бедного человека страшно смотреть: на его теле, лице и в глазах написано всё то страдание, что испытывает он и ещё семьсот его односельчан. Все худые, ослабшие,
– В поле раньше располагались мельницы, – указал Франц вперёд по тропинке, – Амбары до сих пор уцелели – в них мы разместим вас на время лечения.
Удовлетворённо кивнув, ветхий старик, опираясь на тонкую клюку, вернулся в строй мучеников. Идти осталось совсем недолго.
Я обернулся назад и увидел, как по пологому холму поднимается длинная, как гигантская ядовитая змея, цепь заражённых. Они тянутся по петляющей по склону тропинке через заброшенные пшеничные поля, все как один рваные, усталые и постаревшие не от времени, а от жуткого червя, что сжигает, как бумажные фигурки.
По всей длине колонны больных ходят шесть иоаннитов, убеждаясь, что никто не отстал и не упал замертво на пыльные дороги. Я, настоятель Франц, лукавый Картер, одноглазый Вирюсвач, здоровяк-каледонец Эдмор и коротышка Рассел. Остальные сейчас находятся где-то в Креолии, где чума сразила уже чуть ли не треть страны.
Эдмор был до попадания в Орден матросом и служил во флоте Каледонии. В Орден попал около сорока лет назад, быстро обучился азам и стал одним из наших бойцов. Вёл себя тихо, не позволял себе ослушиваться указаний, помятуя о славной матроской дисциплине. Франц взялся обучать нас вместе, так как я тоже не успел освоить всего курса обучения, хоть и нахожусь в Ордене уже век. С усатым великаном, оказавшимся на удивление тихим и добродушным человеком, мы быстро нашли общий язык.
Чего не скажешь о пискуне Расселе. Этот коротышка, даром что маленького роста, чрезмерно заносчив, вспыльчив и эгоистичен. Пробыв в Ордене чуть больше меня, он не мотался с Францем по миру, он занялся нормальной учёбой, и далеко оторвался от меня в опыте, мастерстве и силе. Вот только детские комплексы вкупе с обретёнными способностями сделали из Рассела невыносимого, наглого выскочку. С ним у меня конфликтов было даже больше, чем с Картером…
Далеко позади в низине раскинулась крупная деревушка Млада-Хабице. Чума поселилась на её улицах три месяца назад и уже успела отправить в землю более полутора тысяч человек. Последних оставшихся в живых осталось ровно семьсот один.
Мы прибыли этой ночью и сразу решили, где всё произойдёт: вдалеке от деревни обнаружились две заброшенные мельницы и три крупных амбара для хранения зерна и муки. Туда мы и отправили всех без исключения жителей, пообещав избавления от боли и мучений. В целом, мы почти не соврали.
Люди, которым уже не во что верить, послушно двинулись в указанном направлении. Покорные и безвольные… даже не люди, а всего лишь их тени. Люди исчезли из этой деревни три месяца назад.
До сих пор перед глазами стоят картины лежащих прямо посреди улиц тел людей и животных, которых украдкой грызут дворовые собаки. По улицам, словно восставшие из могил, бродят люди хриплые, худые, бледные, некоторые покрыты бубонами. Кто-то ждёт своей участи, сидя в каком-нибудь закоулке, а кто-то ещё таскает умерших в центр деревни, где сжигают трупы, словно это поможет им уберечься от того, чтобы самим не попасть в этот крематорий.