Август и Джонс
Шрифт:
– А на площадке есть лазалки? – уточнила Джонс.
– Да.
– Тогда точно на площадку.
– Ладно. Нам сюда.
Пока мы шли, я показывал на всё интересное: фонтанчики для питья, медкабинет, небольшой огородик, спортзал и театральный зал.
– Ваша школа просто огромная, – сказала Джонс. – В моей было всего сто пятьдесят человек.
– У
На площадке было очень оживлённо. Джонс разулась, сняла носки и побежала к большой лазалке.
– Ты не идёшь?
– Нет, спасибо. Я здесь подожду.
Я немного боялся высоты, и мне не нравилось всё, от чего кружилась голова. Даже на качелях меня укачивало.
Джонс залезла наверх, как обезьянка, легко встала в полный рост на узкой платформе и подняла руки к небу, не теряя равновесия. Сердце у меня тревожно заколотилось, как будто это я там стоял. Как можно быть такой бесстрашной?
У нас на площадке резиновое покрытие, на которое не больно падать, но я всё равно переживал, как бы Джонс не упала. Поэтому на всякий случай подошёл ближе и вытянул руки. Мне вряд ли хватило бы сил её поймать, но можно было хотя бы смягчить падение. А то как бы я объяснил мисс Фэ, почему новенькая, ответственность за которую лежит на мне, сломала руку в первый же день?
– Может, не надо там стоять? Как-то это опасно! – крикнул я.
Она села на корточки и одарила меня улыбкой, широкой, как щедрая долька арбуза.
– Забирайся, Август! Отсюда видно океан!
Миллер подошёл к нам и посмотрел, как Джонс снова встаёт и вытягивает шею, разглядывая гавань за портовыми складами. А потом она сунула ноги под перекладину и покачнулась взад-вперёд, как цирковая артистка.
– Разве новенькой не стоит быть осторожнее? – спросил Миллер. – С фальшивым-то глазом?
– Это глазной протез, и её зовут Джонс, а не «новенькая», – ответил я.
– Ну, знаешь. То, что мисс Фэ выбрала тебя с ней нянчиться всю неделю, ещё не значит, что вы друзья.
С этими словами
Тут с неба упало что-то маленькое и круглое. Я растерялся и не успел его поймать. А потом опустил взгляд и увидел, что с земли на меня смотрит искусственный глаз. Наверное, он выпал! Я поспешно накрыл его ладонью, чтобы больше никто не заметил.
– Джонс! Ты тут кое-что потеряла!
– Иду!
Она быстро спустилась, и я передал ей протез.
– Отведёшь меня в медпункт? Мне надо его помыть и вставить обратно.
Я молча кивнул, всё ещё потрясённый произошедшим.
Джонс рассмеялась.
– Видел бы ты, как у тебя лицо вытянулось! Неужели раньше не доводилось глаза ловить?
Джонс промыла глаз и вставила его обратно. После этого мы купили обед в школьном буфете. Я выбрал тост с ветчиной, сыром и помидором, а она – сэндвич с мёдом и сливочным маслом. И ещё мы взяли по небольшому маффину с шоколадными каплями.
– Как ты можешь это есть? – спросила Джонс, когда я надкусил тёплый кружок помидора и блаженно прикрыл глаза. – Это же самый мерзкий овощ из всех!
– Вообще-то у помидора есть семена, и плоды развиваются из цветков, а значит, с ботанической точки зрения это фрукт.
– О…
– Научное название помидора – Sol'anum lycop'ersicum, что в переводе означает «волчий персик». Он принадлежит тому же семейству, что и белена, поэтому его долгое время считали ядовитым и боялись употреблять в пищу.
– Волчий персик? Вот как.
Обычно я не разбрасываюсь фактами в школе, чтобы Джордж с Тео не обзывали меня занудой, но Джонс можно было доверять. Я даже ей признался, что учусь вязать.
– У нас на ферме росли волчьи персики, – сказала она. – А ещё капуста, шпинат, земляника, малина, базилик, лемонграсс…
– Ты скучаешь по ферме?
Конец ознакомительного фрагмента.