Августовский путч (причины и следствия)
Шрифт:
За призывами подобного сорта может пойти немало людей.
Вот почва для популизма. Ее усиленно унавоживают претенденты в диктаторы и апологеты сталинизма. Работающие на них средства массовой информации подпитывают обывательскую ностальгию по застойным временам, когда, мол, все, что нужно на каждый день, худо-бедно, но было, а насчет свободы и демократии, зачем она, раз нависает нищета и безработица?! Всерьез и публично возносится хвала Пиночету и Франко: мол, несколько годков настоящей диктатуры, а потом будет и рынок, и демократия, и процветание, и сытая жизнь.
Болезнь популизма заразила и многих новых демократов, в том числе — искренних в своих убеждениях. Они тоже обвиняют Президента в непоследовательности,
Я твердо стою на том, что проблемы можно решить только конституционным способом. В этом слабость, но в этом же и сила. Сила потому, что общество, человек, получив свободу, получили возможность реализовать свои демократические права и этим дорожат. А слабость потому, что когда этими правами злоупотребляют, очень трудно прибегнуть к насилию, даже если оно законно и оправданно. В этом специфика процесса перестройки в целом. Дело не в полномочиях Президента, а в морально-политической установке. Ведь в нашей стране все всегда решалось в конце концов насилием. Политическая культура была такова: если ты мой противник, а я у власти, ты должен как минимум сидеть в тюрьме. А теперь мы признали законность плюрализма и в экономике, и в политике, во всей общественной жизни. Но это все должно еще состояться и рождается в муках. Поэтому требуется огромный запас веры, убежденности, чтобы не сорваться с рельсов. В этом — главная трудность и главная сейчас задача.
Неизбежны маневры политического и экономического характера. Но они не меняют ни цели, ни установку на конституционные средства ее достижения. И никакое давление — ни справа, ни слева — не заставит от этого отойти.
Продираясь все эти годы сквозь джунгли, выросшие давно, а теперь еще оплетенные молодыми побегами, среди опасностей со всех сторон, предпринимая неимоверные усилия, чтобы удержать в мирном русле новую революцию в стране, привыкшей к насилию и произволу, мы нашли наконец целостную концепцию движения вперед. Суть ее — в триаде взаимосвязанных основных направлений, которые только и могут привести к целям перестройки. Это:
— реформирование государства;
— реформирование экономики;
— выход страны на мировой рынок и через него и политику нового мышления — в общее русло мировой цивилизации.
После этих предварительных замечаний перехожу к теме, обозначенной вначале.
Итак — почему была нужна перестройка? Можно ли было без нее обойтись или отложить сейчас? Большинство вроде теперь считает, что обратно не вернешься. Но большинство же и не приемлет метода преодоления командно-административной системы, который, казалось бы, вот он, проверенный на Западе, — сплошная капитализация экономики. Но как идти дальше, какие должны быть конкретные формы и методы, адекватные замыслу перестройки, направлениям упомянутой триады?
Страна накануне обретения новой формы своего существования — и как государство, и как общество. Политическая реформа привела к тому, что государство не только стало другим, но и сменит название. Общество стремительно деидеологизируется. Монопольное доминирование одной
Экономическая реформа сделала необратимым переход к рынку на основе многообразия форм собственности. Обе реформы открыли стране двери к вхождению по «общим правилам игры» в мировую хозяйственную систему.
Новое мышление содействовало таким переменам в международной ситуации, что стало возможным, по крайней мере на главных направлениях безопасности, проводить единую, в полном смысле мировую политику. Об угрозе мировой войны редко кто вспоминает.
Вот самые главные и самые очевидные, исторического масштаба перемены за шесть лет перестройки.
Хорошо это или плохо?
При всем многообразии оценок, в большинстве своем критических, а то и просто ругательных, в огромной массе мыслей и настроений, которые перестройка вызвала у нас и во всем мире, можно вычленить главный вопрос, на который все хотят получить ответ: перестройка — это революционный прорыв к естественным условиям развития великой страны или это — катастрофа для нее, конец ее истории как таковой?
Никакие оценки нельзя рассматривать вне конкретного времени. Они появлялись в реальном процессе преобразований перестройки, были реакцией на те или иные повороты, на определенные действия органов власти.
Исходной позицией в замысле перестройки было глубокое убеждение, что дальше так жить нельзя. Об этом мне приходилось неоднократно говорить. Я не собираюсь здесь повторяться. Никогда и ни разу я не пожалел о том, что стал инициатором крутого поворота в жизни страны. То, что в свете гласности вскрылось о нашем прошлом, подтвердило неумолимо и жестоко, что система, созданная по правилам тирании и тоталитаризма, нетерпима далее не только с моральной точки зрения, но и с точки зрения коренных экономических и социальных интересов страны. Она уже завела ее в тупик, уже поставила на край пропасти и держалась на насилии, лжи, страхе, социальной апатии, а также с помощью искусственных вливаний, растранжиривая ресурсы, обескровливая потенциал на будущее. Сохрани мы ее еще на несколько лет, можно было бы с полным основанием говорить о конце истории для нашего великого государства.
Еще на рубеже 70—80-х годов мы почувствовали, что экономика сдает, начинает буксовать. Был подорван интерес человека трудиться высокопроизводительно. Экономика отторгала научно-технический прогресс. Страна оказалась в состоянии прогрессирующей депрессии.
Сталинская тоталитарно-бюрократическая система позволяла путем концентрации сил, и ресурсов огромной страны добиться на определенном этапе крупных результатов. Но чрезвычайные усилия шаг за шагом подтачивали здоровье общества. После Сталина в основе власти и управления оставалась все та же созданная при нем административно-командная система, опирающаяся на абсолютное господство государственной собственности. Это был, по сути дела, постсталинизм.
Прежняя теоретическая и практическая модель социализма, которая в течение многих десятилетий навязывалась стране, оказалась несостоятельной. Тяжелый кризис, в который мы уже вползли, был не кризисом каких-то отдельных частей общественного организма, а самой модели казарменного коммунизма.
Перестройка, таким образом, была жизненно необходимой, иного способа вырваться из заколдованного круга, в который попала страна, не существовало.
Приступая к реформам, мы хорошо отдавали себе отчет, что невозможно обойтись отдельными усовершенствованиями, нужна именно еще одна, говоря словами Ленина, перемена всей нашей точки зрения на социализм. Но крайне трудно давался каждый шаг в силу того, что и в партии, и в обществе за многие десятилетия укоренились идеологические стереотипы. Заболевание общества оказалось намного серьезней, чем можно было предположить вначале.