Авиатор: назад в СССР 12+1
Шрифт:
– Кроме Николя. Чего-то его не видно, – посмеялся Олег.
– Ему нужно было отойти. Может, у него морская болезнь? – предположил я, и Печка громко засмеялся.
– Звёздная у него болезнь. Он однозначно хотел на твоём месте оказаться. Тебе удалось и задачу выполнить, и лицо сохранить после встречи с «Хорнетами». Ну-ка, Вить, что у нас там есть во флотских поговорках на этот счёт?
Тутонин задумался. Он быстро перебирал в голове известные ему фразы. Сколько же он их знает?
– Не очень в тему, но касаемо наших дел. Боишься бурь и риска – не подходи
Несколько минут спустя, мы уже сидели в классе. Морозов тоже успел приготовиться к разбору. А пока, очень громко с подчинёнными разговаривал Ребров. В свойственной ему одному манере. Настолько он торопился на разбор полётов, что забыл перчатки снять и подшлемник.
– Ты чего орал? Я чуть из кабинета на свежий воздух не вышел, когда ты заорал. Кто тебя там укусил? – опрашивал Вольфрамович одного из молодых лётчиков.
– На взлёте думал, что двигатель встал.
– Это я чуть в кабине на ноги не встал. И у Автандиловича чуть волосы через шлем не встали. Зачем так орать?
Из разбора полётов было понятно, что первая лётная смена прошла не совсем гладко. Я посмотрел на двух парней, которые мне запомнились во время отбора.
Паша Ветров и Гера Борзов сидели рядом друг с другом. И если первый выглядел уверенным, то второй был подавлен. У него-то что не так пошло?
– А теперь о главном. Борзов, ты где там? – позвал Геру Ребров.
Молодой парень встал, поправляя лётный комбинезон. Что ж такого могло произойти?
– Теперь слушайте все сюда. Вот этот малец не испугался. Да, его погоняли эти выпердыши дяди Сэма. Не его вина, в том, что мы только в стадии становления. Спорить тут бесполезно. Присаживайся.
Олег шепнул мне, что Борзов сел с аварийным остатком. Его настолько загоняли американцы, что он не смог даже к кораблю прорваться.
– Четыре или пять «Хорнетов» его зажали.
– А где его ведущий был? – спросил я.
– Один был. Тренировочный полёт выполнял. Вот они его и оттеснили. Караулили, заразы.
В классе воцарилась тишина. Слышно было только, как тяжело дышит Ребров. Он сорвал с себя подшлемник и бросил в сторону.
– Командир, дай сказать, – встал из-за стола Апакидзе и Вольфрамович кивнул.
– Давай, Автандилович.
– Молодёжь, понимаю всё прекрасно, что мы в меньшинстве. Слышал в эфире, как они кричали: «Добро пожаловать!» или «У себя дома мы вам рады». Я вам так скажу: – Не забывайте, кто вы. С этого дня, чтобы ни про какие заходы в хвост я не слышал. Действовать жёстко, но не жестоко. Пускай не думают, что здесь их внутренние воды. Предлагаю закончить, командир.
Не прошло и пяти минут, как в классе остались только мы. Как раз появился и Андрей Викторович Бурченко с Дмитрием Александровичем Граблиным.
– Считаю, что задачу выполнили. Данные получились не самые полные, но аппаратура себя показала хорошо. Две подлодки попали в поле зрения, – поблагодарил нас Бурченко.
– И удалось уйти от преследования. Не сильно прижимали, Сергей? – спросил у меня Граблин.
Как-то уж слишком эти двое довольны выполненной работой. Будто я и не доводил до них
– Я уже доложил, Дмитрий Саныч. Вас не смущает странности в поведении американцев?
– Ничего такого. Что тебя смутило в их подвесных топливных баках?
– Наличие двух, а не одного. Они могли нас перехватить, но сделали это только после прохода. Нас поджидали.
Бурченко почесал затылок, а Граблин внимательно посмотрел на меня.
– И что ты думаешь? – спросил Саня Белевский.
Морозов посмотрел на меня и кивнул, поддерживая мою мысль.
– Такое ощущение, что они ждали нас. И хотели, чтобы мы сфотографировали эту бухту.
Глава 3
Бурченко поправил воротник и задумчиво посмотрел на меня. Андрей Викторович собрался что-то спросить, но предпочёл «обкурить», высказанную мною мысль. Достав из нагрудного кармана технического комбинезона красную пачку «Мальборо», он вытащил сигарету и закурил. Пока Граблин и Ребров в очередной раз спрашивали Морозова о подробностях встречи с «Хорнетами», представитель КГБ медленно прохаживался рядом с картой, пуская клубы дыма.
– Мы можем предположить, что американцы нас заметили? – задал вопрос Граблин, указывая на карте в район острова Крит.
– Других вариантов нет. Андрей Викторович, что скажете? – спросил у Бурченко Ребров.
– Планом это предполагалось, но речь шла о самолётах вашей авиагруппы, – ответил представитель КГБ.
– И расчёт был, что действия лётчиков Гелия Вольфрамовича отвлекут на себя внимание. В это время Родин и Морозов выполнят задание, – продолжил Граблин.
– Это мы знаем. А что получилось на самом деле? – возмутился Морозов.
– Вы хотите об этом поговорить? – спокойно спросил его Бурченко тоном профессионального психолога.
Ещё и вид был у Андрея Викторовича соответствующий. Он сел на стул, положил ногу на ногу и приготовился слушать Николая. Сигарету затушил и тут же достал ещё одну.
– Конечно хочу. Наш план стал известен противнику. Они поджидали нас и перехватили в тот момент, когда мы этого не ожидали – на выходе из зоны работы. Когда мы уже были расслаблены.
Ерунду говорит Морозов. Расслабиться во время боевого вылета – получить ракету в зад моментально. Может, он и «курил бамбук», но я был сосредоточен.
– Ты к чему клонишь, Морозов? – недоумевал Ребров, обратив взор на меня. – Давай, старший группы, выскажись за всех.
Как-то Вольфрамович невежлив. Я заметил, что один глаз у него слегка начал дёргаться. Пальцы на левой руке нервно дрожат. Слишком напряжён, Ребров.
– Мой вердикт вас не обрадует. Хотели бы американцы сбить, так сразу бы взяли на сопровождение и пустили ракету. Предположу, что мы правильно рассчитали направление и высоту выхода в район бухты. Согласен, что и ПВО греков на Крите танцевали сиртаки вместо того, чтобы охранять воздушное пространство. Но так как себя повели «Хорнеты», перехватчики не ведут. Зачем поджидать, а потом сопровождать? Ещё и так, будто принуждают к посадке.