Авиатор: назад в СССР 12
Шрифт:
— Решение министра где? Вы своевольничаете! — возмущался капитан первого ранга, сопровождавший председателя госкомиссии по приёмке корабля.
— Мы можем всё сейчас выполнить. Лётчики готовы… — продолжал настаивать на своём товарищ Самсонов.
Его полностью в этом стремлении поддерживал Белкин. Я был удивлён, что две конкурирующие фирмы сейчас ратуют за посадку друг друга. Причём каждый из них настаивал на праве первого для конкурента. Благородно!
Но это единственный положительный момент.
— РП,
С ним был солидарен и человек из Министерства Авиапрома. Он мне сразу не понравился, и я его сначала выгнал отсюда. Но он вернулся с адмиралом.
— Саламандра, прошу следующий заход с посадкой, — прозвучал в динамике голос лётчика Родина.
Тут снова вскричали официальные лица. Я уже перестал считать, сколько раз меня отдали под трибунал. Рядом со мной постоянно был либо Белкин, либо Самсонов. Видно, что эти люди готовы взять на себя ответственность и сами разрешить лётчикам посадку. Но это право есть только у меня.
— Запретил, — ответил я 088му.
Самсонов продолжал усмирять пыл больших начальников. Особо рьяно вёл себя тот самый представитель Авиапрома. Слышал его фамилию, но она так у меня и не отложилась. Что-то с волосами связано.
— Где методсовет? Где решение министра? Как вы определили, что готовы эти самолёты к посадке? — надрывался Чубов.
Точно! Родственник одного из членов политбюро. А поддакивал ему представитель Министерства судостроительной промышленности. Нашли друг друга.
Во всей этой ситуации тяжело было наблюдать за генеральными конструкторами, как самолётных фирм, так и корабля. Возникало ощущение, что если не дать лётчикам сесть сейчас, они уже не сядут.
— Финансирование ещё будут рассматривать. Куда вы со своими самолётами на эту палубу? — возмущался Чубов.
— Вы должны быть заинтересованы в этом, товарищ зам. министра, — парировал его наезды генеральный конструктор корабля.
И так уже почти час. Давно бы посадили и начали праздновать. Однако, это было бы просто, если дело касалось земли. Здесь море. Корабль с несколькими тысячами людей. Неудачная посадка, и произойдёт пожар.
МиГ-29 подходит к развороту на посадочный курс. Я обернулся назад и увидел серьёзное лицо Самсонова. Пока Белкин вступил в очередную перепалку с руководством, генеральный конструктор показал мне поднятый вверх большой палец. В открытую сказать, чтобы Родин готовился к посадке, нельзя.
— РП, предупреждаю! — кричит капитан первого ранга.
Пугает меня и колонией в Воркуте, и тюрьмой в Магадане. Про себя думаю, что всё равно дальше Родины не пошлют. Да и сам я сибиряк. Закурил сигарету и взял в руку тангенту.
— 088й, работайте, — произнёс я в эфир.
— Пооонял, — протяжно ответил мне Родин.
Глава 12
Сергей
Команда от руководителя полётами была ожидаемой. Осталось сделать самое трудное — сесть. Волнительное чувство приближения кульминации столь трудного испытания, постепенно нарастало. Сложно представить, но от меня, Сагита и Вигучева зависит судьба детища сотен людей. По правде сказать, и дальнейшая судьба самого авианесущего крейсера зависит от нас. Ведь он создавался только ради палубной авиации.
— 017й, тоже пооонял, — протяжно ответил в эфир и Вигучев.
Он только что начал выполнять разворот влево, освобождая взлётный курс.
— Сергей, готовимся к посадке? — спросил по внутренней связи Сагит.
Байрамов сам не верит в то, что нам сейчас позволят сесть. Ещё и первыми.
— Подтвердил, — ответил я.
— Вух! — выдохнул он.
Ремни притянул. Ещё раз проверил показания приборов.
— Саламандра, 088й, разворот на посадочный. Готов к посадке. Шасси… выпустил. Три зелёные горят, — доложил я.
— 088й, понял, — уставшим голосом ответил руководитель полётами.
Не знаю, кому из нас сейчас тяжелее. На этого парня, сидящего на командно-диспетчерском пункте, давление очень серьёзное в данную минуту. Со всех сторон, наверняка, набежали советчики и начальники, которые не дают руководителю принять взвешенное решение.
— 088й, жёлтый-зелёный, слева 15 метров. Жёлтый-зелёный, слева 20. Не уходи влево! — ведёт меня РВП.
Исправляю положение. Ветер поменялся. Стал сильнее и, как назло, падает видимость. Ну, как же не вовремя погода начала портиться!
— 088й, красный-зелёный, справа 5.
Слишком перебрал с поправкой. Всё, что тренировал в предыдущих заходах, испортила погода. Но есть ещё возможность исправить.
— Зелёный, справа 5.
До полосы 4 километра. Пора выпускать гак.
— 088й, зелёный на курсе.
Полоса всё ближе. Угрожающе нарастает край пятнадцати метровой кормы. Выдерживаю самолёт в «напряжённом» режиме снижения. Самолёт уже просится сесть на палубу.
Чувствую, как начинаю уставать. Глаза напрягаются, сосредоточенно следя за оптической системой посадки.
— Зелёный, на курсе. Зелёный… зелёный, гак наблюдаю. Готовность к посадке.
— Готов, полосу вижу! — доложил я, опустив большую часть доклада.
Снова поменялся ветер. Теперь он справа — со стороны высокой надстройки авианосца. В момент посадки будет правый крен, поскольку этот «монумент» оказывает влияние на заключительном участке перед касанием палубы.
— Зелёный, на курсе, — докладывает РВП.
Рефлекторными движениями органов управления парирую крен. Невидимая сила продолжает «засасывать» и тянет на надстройку. Тяжело удержаться на глиссаде, но это нужно сделать. И, получается!