Авиатор: назад в СССР 8
Шрифт:
– Понятно. И ни от кого никаких команд вы не получали, верно? – спросил особист.
– Верно.
– Что ж, я всё записал, – сказал старший лейтенант, просматривая мою объяснительную.
Старлей вернулся к рассмотрению бумаг, а я попытался прогнуться назад на скрипучем стуле. Это не диван в кабинете у Томина.
– Можете что-нибудь спрашивать. Не стесняйтесь, Сергей, – сказал особист, не отвлекаясь от бумаг.
– Что с иранцами?
– Переживаете? – улыбнулся он, посмотрев на меня.
– Интересуюсь. Будто бы вы не рады,
– Ими уже занимаются в штабе дивизии полковника Громова. С Кабула прибыли те, кому они интересны. Кстати, один очень похож на вашего командира звена Гаврюка, – улыбнулся он. – Ничего про Валерия не можете мне поведать?
– Мы ещё продолжаем допрос или как? – поинтересовался я.
– Это я к слову. Возможно, вас вызовет моё основное начальство, и вами будут заниматься, – ответил особист, будто угрожая мне.
– Мне должно быть страшно за себя? – спросил я.
– Нет. А за карьеру свою можете начинать переживать. Она у вас так прекрасно началась, что теперь впору за неё и поволноваться.
Точно пытается мне угрожать. По сути, мне уже надо смириться с тем, что скоро я уеду в Союз. Там меня ждёт либо ссылка в далёкую часть, либо оставят меня на месте, теперь никакая школа испытателей мне не светит.
На столе у особиста зазвонил телефон и он быстро поднял трубку.
– Так точно, – быстро ответил он, продолжая слушать указания. – Есть, – произнёс старший лейтенант и положил трубку.
Теперь уже лицо оперуполномоченного выражало некую тревогу. Несколько секунд он что-то искал на столе, а потом уставился на меня.
– Что, вопрос о моей карьере уже решён? – спросил я.
– Не совсем. Странно, но вас необходимо доставить в штаб дивизии прямо сейчас. С вами хотят поговорить.
Глава 2
Поездка на заднем сиденье УАЗика выдалась напряжённой. Водитель в звании ефрейтора гнал по песчаной дороге, совершенно не заботясь о сохранности подвески автомобиля. С другой стороны, для чего ещё нужен этот вариант советского внедорожника если не для езды по таким ухабам.
Сопровождал меня Поляков, как начальник оперативного отдела дивизии.
– В двух словах расскажите, почему такая срочность с этим вызовом в штаб? – спросил я, но на откровенность Михаила Вячеславовича надеяться было глупо.
– Вы же понимаете, Сергей Сергеевич, что у меня нет для вас подходящего…ответа, – спокойно сказал Поляков, подскочив на кресле от очередной кочки. – У вас Родин есть предположения, почему именно вы удостоены такой… «чести»?
– Похоже, вопрос риторический, – сказал я и Поляков утвердительно кивнул.
За сбитый иранский самолёт грозит международный скандал, пускай и над территорией Афганистана.
Очередной ухаб и Поляков чуть не достал макушкой потолка кабины. Я продолжил смотреть на проносящиеся мимо нас искорёженную технику и разбитые глиняные строения.
Штаб дивизии ничем не отличался
И это в очередной раз указывает на то, что история войны пошла не так, как я это помню из рассказов ветеранов, учебников и других источников, которые были у меня в будущем. Может, и не продлится этот конфликт для Советского Союза почти 10 лет.
– Остановись тут, – сказал Поляков водителю и он резко затормозил рядом с беседкой напротив штаба. – Выйди.
Ефрейтор заглушил машину и вышел из кабины, хлопнув дверью.
– Что-то конфиденциальное? – спросил я, наклонившись ближе к подполковнику.
– Молча посиди и послушай. В официальной объяснительной ты соврал, утаив устный приказ твоего командира полка, – тихо сказал Поляков, отряхивая чёрный портфель от пыли, налетевшей во время поездки.
Как и было мне сказано, я молчал и слушал. Михаил Вячеславович и не поворачивался в мою сторону.
– Томин сознался в этом и дал официальные показания. В принципе, это может стать для тебя спасением, если ты сейчас перепишешь свою объяснительную. Время у нас с тобой 10 минут не больше, – сказал Поляков, повернулся ко мне и протянул чистый лист. – Заму главкома всё равно кого наказывать, а тебе ещё служить долго.
– Вы знаете мой ответ, Михаил Вячеславович, – сказал я и отклонился назад.
– Сергей, я не знаю, какие вопросы и что у тебя будет спрашивать большое начальство. Но ничего хорошего я не жду. Подумай о себе, а не о мнимых ценностях, – продолжал держать листок Поляков.
Как он это себе представляет? Переписать показания, обвинив во всём командира полка? Как будто это он нажимал на кнопку и не обращал внимания на команды вышестоящего начальства.
– Я уже вам всё написал, – не отступал я.
– Родин, хватит ломать комедию. Сделай, как я тебе говорю, – потряс передо мной чистым листком особист.
– Михаил Вячеславович, мне кажется, вся эта ситуация напоминает комедию. Не выполни я пуск, писал бы вам сейчас объяснительную по поводу гибели капитана Гаврюка. И скандал международный был бы всё равно. У нас были сведения, что иранцы готовят акцию против нас вблизи границы.
– Вот сейчас ты это всё и расскажешь, – сказал Поляков, убрав листок в портфель. – Сведения были, информация о взлёте тоже, а вот намерения никто не знал.
– В воздухе проверять было поздно. Тем более что самолёт Гаврюка пострадал от пуска ракеты иранским истребителем.
– Репутация Валерия Петровича говорит сама за себя. Не забывай, – намекнул мне Поляков о проблемах Гаврюка.
Видимо, невозможно было утаить от Полякова факты срыва заданий Валерой. Странно, что он его сразу не отправил домой. Есть у Михаила Вячеславовича в нашем коллективе свои связные, у которых он берёт информацию. Что ж, работа у него такая.