Авиаторы Его Величества
Шрифт:
Ну, отлично.
Спросите тогда, о чем же мечтает капитан «Аве Асандаро», раз она выбрала подобный псевдоним?
Мария Гейц
Через два с половиной часа допрос Милоша Астазии был закончен, и Леовену Алеманду утвердили план действий. Он послал за капитаном Лем Декс мичмана. Тот проводил ее по фрегату к кабинету Алеманда и коротко постучал. Получив разрешение войти, мичман отворил дверь.
Лем небрежно
Каюта Алеманда выглядела менее пышно, чем у многих его коллег. Обстановку составляли три кресла, ряд книжных полок у стены и широкий стол; по краю столешницы вился тонкий узор. Вся мебель – из темного дерева. По сравнению с традиционным стилем Флота кабинет казался почти невзрачным, но Лем все равно смотрелась здесь, как рабочий в Коронной Коллегии.
Алеманд расположился за письменным столом, просматривая какую-то папку. Он закрыл ее, когда Лем вошла, поднялся и указал на кресло напротив.
– Прошу, капитан Декс, садитесь. Чаю?
– Если ты на моих глазах сваришь по всем правилам талайский пуэр, то не откажусь.
– Я боюсь, что его у меня не найдется, однако… Бертрев?
Невысокий человек в темной форме валета возник из прилегавшей к кабинету комнаты.
– Молодой чай, пожалуйста.
Руфин Бертрев поклонился и снова исчез.
Фыркнув, капитан прошла мимо книжной полки и просмотрела названия на корешках. Протянула было руку к трактату по воздушной тактике, но передумала и взяла сборник Речной школы, поэзии семнадцатого века.
«Ты про меня знаешь. Ты был поразительно вежлив. Ты принес извинения за стрельбу по „Аве Асандаро“, – она краем глаза посматривала на Алеманда. – Теперь давай выясним, чего от меня хотят и как далеко в связи с этим простирается твое терпение».
Лем с раскрытой книгой упала в кресло, скрестила ноги и достала очки из внутреннего кармана жакета.
– «Мне только два дня. Нет у меня пока еще имени»…
– «Как же я тебя назову?» – одобрительно кивнул Алеманд. – «Радуюсь я, что живу. Радостью – так и зови меня».
– Алейк. Мне больше нравится другое его произведение. «Бездумно танец мотылька оборвала моя рука. А чем и я не мотылек? Ведь нам один отпущен срок: порхаю и пою, пока слепая не сомнет рука», – Лем закрыла книгу, бросила на стол и откинулась в кресле, сцепив руки за головой.
– Дело вкуса, – согласился Алеманд.
– «Считают, мысль есть жизнь и свет…» [6]
– Впрочем, я не менее ценю Ронса. «В горах мое сердце…» [7]
6
Уильям Блейк: «Дитя-радость», «Мотылек».
7
Роберт Бернс: «В горах мое сердце».
Лем посмотрела на собеседника, не веря, что его не беспокоит ее нахальство.
– Ты
Офицер отклонился назад и вопросительно посмотрел в сторону комнаты валета. Бертрев вышел и молчаливо опустил на стол поднос с двумя фарфоровыми чашками. Затем взял оставленную Лем книгу, вернул ее на полку и беззвучно удалился.
– Нет, конечно. С вашим сопровождающим побеседовали, и ситуация в большей степени понятна. Вы тоже уже оценили сложившееся положение, не так ли?
– Давай ты мне его опишешь, чтобы у нас было полное и абсолютное взаимопонимание.
– В целом, все точно характеризуется словами, которые я никак не могу произнести при женщине, – Алеманд окинул капитана неодобрительным взглядом, словно сомневаясь, что действительно разговаривает с дамой. – Не стану скрывать, вы, пусть и невольно, стали сообщницей в тяжелом преступлении. Слава Белому Солнцу, Служба государственного спокойствия Альконта, Служба лорда Корвунд, смогла вычислить местонахождение Длани.
– Хорошо. Я и моя команда встряли по макушку, – согласилась Лем. – Что ты собираешься с нами делать?
Алеманд непроницаемо улыбнулся.
– Для начала я бы хотел уточнить, какое обращение вы предпочитаете: Лем Декс или же Мария Гейц?
Капитан раздраженно прикрыла глаза и крепче переплела пальцы на затылке.
– Должен признаться, – добавил Алеманд, – мне было бы неловко общаться с персонажем детской приключенческой истории.
– Лем Декс, по моему личному мнению, а также по мнению многих критиков, является одним из самых ярких образов в романтической литературе девятнадцатого века. – Она в упор посмотрела на офицера: – Можешь обращаться ко мне «капитан». Откуда ты про меня узнал?
– Служба, – просто ответил он. – К тому же, я… слышал о вас, когда вы были курсанткой.
– До или после моей выходки на Арконе?
Если раньше у Лем еще оставались сомнения о задержании «Аве Асандаро», теперь они развеялись окончательно.
«Конечно, такими расследованиями занимаются люди Альберта Корвунда, – обреченно вздохнула она. – Я недооценила, насколько пристально Альконт следит за своими подданными. Покажите-ка мне умника, сообразившего покопаться в архивах…»
Если кто и мог сопоставить личности неудавшейся курсантки, доктора общественных наук и вольного капитана, то только донельзя въедливые джентльмены и дамы Службы лорда Корвунд.
Алеманд не ответил на ее вопрос.
– Видите ли, пособничество в похищении Длани повлечет за собой плохие последствия для вас, вашей команды и вашего корабля. Тем не менее вы можете исправить едва не причиненный вред… Ваша семья неоднократно оказывала помощь королевству, и Служба готова предоставить вам шанс.
На лице капитана возникло болезненное выражение, словно она попробовала прокисшее молоко с примесью дегтя. Гримаса смешанной с презрением брезгливости задержалась на несколько долгих секунд – потом начала таять, медленно и очень неохотно.