Авиор
Шрифт:
Говорят, что уже через месяц нас отправят на фронт. Не знаю, правда ли это, но от мысли, что мне придётся стрелять в таких же ребят, просто по другую сторону, почему-то становится жутко. Изо всех сил гоню от себя эти мысли, так как не хочу этого делать. Но заявлять об этом во всеуслышанье - ещё большая опасность. Биними рассказал мне, что не только дезертиров тут расстреливают, но и всех, кто хоть как-то не согласен с решениями руководства Анклава. Так что я до поры до времени сижу тихо и стараюсь не привлекать к себе внимания по мере возможности.
Я так и не успел сказать тебе это лично, но всё же осмелюсь доверить это бумаге - очень люблю тебя и скучаю, Кэти! Не сомневайся во мне, я обязательно вернусь и скажу
Закончив письмо, я аккуратно сложил его три раза, а после положил в конверт. И, прежде чем его заклеить, поймал себя на интересной мысли. Раньше, я тоже пользовался почтой и электронными сообщениями при помощи общей сети Общества. Но никогда не задумывался, почему символ отправки именно такой, какой есть. А сейчас сижу и держу его прообраз в своих руках. В написании писем от руки и отправки их почтой было что-то волшебное. Такую неторопливую скорость обмена информацией компенсировал тот факт, что, когда ты видишь от руки написанные строчки, и понимаешь, что их писал близкий тебе человек, вкладывая в слова что-то большее, свою энергию и тепло. А ты, читая строчки, ощущаешь будто твой собеседник не так уж и далеко. Я усмехнулся своим мыслям. Вникнув в систему, видя, как радуются письмам мои сослуживцы, я и сам завёл себе привычку раз в месяц отправлять письма Катрайоне. Хотя пока наше общение было односторонним, потому что ответа от неё я не получил.
Откинувшись на примитивном стуле за столом в нашей казарме, я обвел расположение взглядом. Подразделение было на занятиях, а мне выпала очередь нести дежурство. У самого входа в огромную палатку из плотного материала, в которой мы располагались уже как месяц, охранял вход ещё один из бойцов нашего подразделения. Вот только ничего о нём, да и почти ни о ком другом из нашего отряда я не стремился узнавать. Сложно было сблизиться с кем-то, я не был готов снова терять близких и друзей. В памяти сразу же всплыли образы Сэма и Алекса, а на душе стало скверно.
Стремясь переключиться и отвлечься от нахлынувшей печали, я быстро запечатал конверт и двинул на выход. На время дежурства старшему нельзя покидать палатку, так что к нашей полевой почте я отправил товарища. Пройтись по лагерю дело гораздо более интересное, чем стоять на одном месте и охранять вход в никому не нужную палатку, так что уговаривать его долго не пришлось. Я сменил парня на посту и облокотившись на одну из опор наблюдал за происходящим.
Учебный лагерь Анклава располагался в укромном месте, достаточно крупная долина, была прикрыта с трёх сторон холмами. С четвертой она примыкала к густому лесу. На кромке которого сейчас и занимались общими манёврами, построениями, рассредоточением и выбором подходящих для стрельбы позиций. Мой прогресс в этих упражнениях, как и большинстве остальных, превосходил остальных. В виду этого я чаще остальных оставался дежурить. Но жаловаться я не торопился.
– Держи, тебе письмо!
– мой товарищ по дежурству как-то очень быстро вернулся, и сейчас стоял, протягивая мне конверт из жёлто-коричневой бумаги. От волнения сердце пропустило удар, пока я тянул руку и читал выведенные размашистым почерком буквы на его титульной стороне.
*****
От кого: Катрайона Зеуст
Откуда: Город Нимуочь, Северные земли Анклава
Кому: Бойцу Анклава Майку Хорусу
Куда: Южные земли Анклава, военный городок за номером Три
Дата: 17.21996
"Привет, Майк!
Давно не получала от тебя весточки, но каждое твоё письмо складываю в ящик и перечитываю по несколько раз. Одна и с Анги. Очень надеюсь, что у Вас с Биними всё в порядке, ты жив и здоров, потому что ты обещал мне вернуться. Хоть я
Переживаю ещё и из-за того, что выбранный тобой путь невероятно сложен. Когда вокруг идёт война, вытаскивать раненых парней не менее опасно, чем стрелять самому. Поэтому прошу тебя лишний раз не высовываться и не рисковать!
Не только я одна в Нимуочь жду твоего возвращения. Ангелиона передаёт тебе привет и тоже просит поскорее возвращаться домой. За год Вашего отсутствия она так вытянулась, ты бы видел! Скоро уже меня обгонит. Асмодей уже встаёт на ноги, правда не может пройти больше и десятка метров без костылей, хотя лекарь Оувей не теряет оптимизма. Говорит, если шеф не будет лениться, то ещё через год сможет вполне сносно перемещаться с тростью. И то, что он поправился, не иначе как чудо.
Изредка заходит и Эльрона, всё пытается узнать, где ты, что с тобой, да как твои дела. Анги как-то рассказала, что та пыталась у неё выяснить, где я храню твои письма. Безумная девка наверняка хотела бы их выкрасть, ведь она помешалась на тебе с того самого дня, когда ты её спас. Но когда она разговаривает со мной не подаёт виду, и даже выглядит обеспокоенной тем, что тебя забрали рекрутёры.
Ты писал, что со временем я пойму причины твоих поступков, но пока оно видимо не пришло. Каллу больше в городе не появлялся, после того раза. И правильно делает, видимо чувствует, что стоит ему только попасться на глаза, как я в него высажу весь барабан. А может и не только я, Асмодей тоже точит на него зуб.
Других новостей из Нимуочь у меня нет, но ты пиши и спрашивай, что тебе интересно. И знаешь, я сильно по тебе соскучилась. Доверять те самые слова бумаге я не буду, но не сомневайся, как только ты вернешься, я скажу тебе их лично! Не сдавайся, мы ждём тебя в Нимуочь!"
*****
Я сидел в окопе, привалившись к земляной стенке. Пальцы правой руки щёлкали, отбивая ритм. Левой же рукой я в очередной раз расчёсывал кожу на голове. Как только нас забросили на передовую пришлось взять привычку коротко стричься, хотя теперь помогало не особо. Воды, кроме питьевой, и тем более душа, я не видел ровно с того момента, как нас забросили на фронт в самое пекло. По началу всё сильно чесалось, но со временем я всё же привык.
Рядом со мной в сидячем положении дремал Биними. Парень сильно похудел и даже сейчас в расслабленном состоянии его внешний вид напоминал больше заключённого на голодном пайке, чем бравого война Анклава. За этот год мы вместе прошли через столько, что я мог с уверенностью назвать Биними своим лучшим другом. И для этого нам даже не требовалось много разговаривать, ведь парень так и остался крайне молчаливым, даже со мной. Но каждый из нас знал, что прикроет другому спину в любой ситуации.
Сегодня в полночь должна была состояться очередная атака, в которую должны были отправить наше подразделение. Со времён учебки, от него осталось лишь несколько парней, да мы с Биними, остальные же полегли в боях. Но на их место постоянно поставляли новых зелёных бойцов прямиком из учебки. Но и с ними знакомиться и сближаться я не горел желанием, сам за это время став замкнутым и молчаливым.
Часов ни у кого из нас не было, поэтому сначала мы ждали заката. Затем, когда ночь полностью опустилась на местные холмы, мы стали ждать приказа командира. Жизнь в последнее время шла словно по накатанным рельсам: атакуем, окапываемся, укрепляемся, защищаемся, отступаем, получаем подкрепление, а потом снова атакуем. И всё по новой. Сидящие где-то в штабах местные военачальники не были гениями тактики, а основным методом борьбы было подбросить в топку войны побольше бойцов, таким образом склонив чашу весов на свою сторону.