Авитар
Шрифт:
Оглядев мой дом, тракторист Вася почесал затылок и задумчиво спросил:
– И ты вот здесь жить собрался?
– Ну да.
Он посмотрел на меня, как на инопланетянина, но видимо решив, что не стоит полоскать мозги человеку, который дал тебе только что тысячу рублей, только и сказал:
– Ну, удачи!
И пожав мне руку, запрыгнул в свою тарахтящую шарманку.
Был ещё один предмет, который теперь украшал мой дом и давал мне возможность периодически расслаблять в нём свои чресла. Это шикарное такое, широкое, глубокое, и очень тяжёлое кресло. Кто-то уже совсем зажрался, выставив такую красоту на свалку.
Кресло я «приобрёл» ещё до дивана. И в тот раз
Я полежал в траве, наблюдая местную микро-жизнь. Вот божья коровка поднимается по стеблю пижмы, разминая крылья, наверно готовится к взлёту. Вот рыжий муравей тащит бревно, раз в десять больше его самого, причём бревно висит спереди него. Вот бревно его упёрлось в песочную кучку, и он веером мечется вокруг этой кучки, но никак не может сдвинуться с места – бревно плотно засело в песке, а он никак не сообразит сдать назад. А вот откуда-то сверху пожаловал кузнечик. Присел на травинку, хотел наверно отдохнуть, но увидев меня, тут же сиганул опять ввысь – мне показалось, что я даже увидел, как у кузнечика расширились глаза то ли от удивления, то ли от страха.
Наконец менты промчались мимо меня. В их машине окна были открыты и я услышал песню в стиле «шансон». Подождав ещё немного, я продолжил путь, периодически сбрасывая свою ношу и устраиваясь в неё же для отдыха.
Так я добрёл до леса. И теперь у меня было два пути: напрямую через лес без дороги или сделать петлю, но по лесной дороге. По времени конечно было бы быстрее напрямки. И я было уже разбежался чесать по лесу, но пройдя метров пять, я осознал глупость своей затеи. Идти по смешанному лесу с креслом на горбу – это как обмотаться двусторонним скотчем и пытаться пролезть по шерстяной трубе. Сквозь цепляющиеся со всех сторон ветки я пробирался бы ещё дольше, чем по лесной дороге в обход, да ещё при этом гораздо больше истратив силы.
Я в отчаянии бросил кресло и плюхнулся в него. Пока я соображал, что же делать дальше, я вдруг заметил гриб. Белый. Большой такой. В отдалении увидел ещё один. Потом ещё. Так, шаг за шагом, обнаружилась большая грибная семейка, которую я безпощадно вырезал под корень. В виду отсутствия при мне какой-либо сумки или пакета, я снял футболку, завязал её узлом с одной стороны и приспособил как лукошко. Примерно за час моё лукошко было под завязку набито грибами и я решил на сегодня закончить с доставкой кресла. День уже клонился к вечеру, я порядком устал, да и комары стали докучать. На всякий случай прикрыв кресло ветками, я навострил лыжи до дому – побаловать себя жареной картошечкой с грибами. Забегая вперёд скажу, что потом часто приходил на это грибное место и в моём рационе всегда могли быть грибы в разных ипостасях – жареные, вареные, маринованные или солёные.
На следующий день к заданной координате я вернулся со свежими силами и примерно
Ну и напоследок стоит отметить, что пол в моей комнате, а также стены, были застелены коврами, которые я точно также находил на свалках и как тот рыжий муравей упёрто нёс в своё хозяйство. Правда, прежде чем по мещански украсить своё логово коврами, мне пришлось несколько часов выбивать из них всю пыль, нажитую в течении десятилетий бывшими хозяевами.
Глава 2
Вообще – я люблю Дождь. Я могу под его однотонную дробь часами сидеть и глазеть в окно, при этом о чём-то размышлять, или наоборот – не думать ни о чём. Но когда он долбит целую неделю, то устанешь и размышлять, и не думать ни о чём. В последние дни, между перекусами и дремотой, я часто сидел на крыльце, поставив рядом удочку и банку с червями на изготовку – ждал окончания небесного полива. Вот и в тот «исторический» день я пребывал на крыльце. Пялился на засохший уже Иван-чай, и думал: " А ведь я хотел его оборвать… Так руки и не дошли… Там ферментация ещё какая-то…" Так я и закемарил.
Проснулся я от шума проезжающей машины. Где-то недалеко, судя по звуку мотора, двигался внедорожник. Протерев глаза, я обнаружил, что дождь уже прекратился. Пора на рыбалку! Схватив удочку и банку, я ринулся на добычу безплатного источника белка, в виде речной рыбы.
Минут через пятнадцать я уже был на своём излюбленном месте для рыбалки. Здесь река Ворона делала поворот, и была небольшая тихая заводь, где течение было не столь быстрым, как в самой реке. Даже после недельных дождей, когда воды в реке прибавилось наверно на полметра, а течение усилилось раза в два, в этой заводи было все равно спокойней, хоть и не так, как обычно, что позволяло реже перезакидывать леску. Так же это место мне приглянулось ещё и тем, что оно было окружено со всех сторон раскидистыми вётлами, и кучно свисающие их ветки создавали такое натуральное ограждение как от ветра, так и от посторонних глаз. Да и сверху была хоть и не плотная, но крыша, временно укрывающая от дождя. Если конечно этот дождь не продолжался неделю. В крутом обрыве, я ещё в начале лета выдолбил лопатой ступеньки, а уже у самой воды что-то типа сиденья, на которые уложил кусок широкой доски.
Установив удочку на рогатульке, я закинул и стал ждать поклёвки. Поклёвка не торопилась и поплавок сделал несколько рейсов по течению, сопровождаемый моим внимательным взглядом, прежде чем он наконец дёрнулся, и наполовину погрузился. "О-па!" – воскликнул я и потянулся к удилу. Но радость моя была преждевременной, и я несколько минут так и просидел с вытянутой рукой, в надежде что сейчас начнётся бешенный клёв, и я только и буду успевать насаживать червяков, и таскать рыбёшку одну крупнее другой, и еле до дому донесу тяжёлый улов, и нажарю, и наварю, и неделю буду только и делать, что жрать от пуза да спать.
Но Нептун, или кто там – Перун или Водяной, – показал мне огромный влажный кукиш, и после первой поклёвки, если это можно назвать поклёвкой, я надолго застыл в безнадежном ожидании рыболовецкого чуда и рыболовного счастия.
Я было уже погрузился в пучину тоски и отчаяния, как вдруг тучи разверзлись и выскочило радостное жёлтое солнышко, и вода из мутной тяжёлой субстанции моментально превратилась в блестящую русалкину чешую, радуя взгляд и поднимая настроение. И листва на деревьях, и трава на берегу – всё вокруг стало изумрудным, и как-то отсутствие клёва уже было не таким невыносимым, а в душе забрезжила надежда на удачу, да и вообще – на всё самое лучшее в жизни.