Аврелион

Мусатов Анатолий Васильевич

Ограждение затрещало. Волна мегалонов беспорядочной толпой ринулись на поле. Учащиеся сбились в кучу. Учитель обошел их и выставил вперед руку: «С кем я буду говорить?». 

Из толпы мегалонов шагнул огромный, с бицепсами, перекатывающимися под кожей как валуны, синеволосый вожак. Пэр сразу узнал в нем того, который неделей ранее привел мегалонов в их район громить и глумиться над интеллактами. Вожак криво усмехнулся: «Тебе, мозгля, лучше заткнуться. Тут говорить буду я! Вот что, парни! Тащите эту тушу в DX3. Да поживее, не то мне уже невтерпеж этих зайчиков пощупать! Ну!». 

На рев вожака толпа ответила одобрительным воплем. Оцепеневшие от ужаса учащиеся молча наблюдали, как мегалоны, схватив оленя за ноги, дружно поволокли его к выходу, по пути нанося удары дротиками и мечами по телу животного.

Пэр, сжав зубы, старался не закричать от нестерпимого желания подбежать к кому-нибудь из мегалонов и бить его кулаками что было сил. Он почувствовал на своей руке вцепившиеся в нее дрожащие пальцы Крита. 

«Какие гады, ничтожества… - шептал друг и слезы катились из его глаз. – Скажи, Пэр, и как боги Лакки это дозволяют!? Может, что-то не так идет, как они задумывали в День Творения?». 

Тогда Пэр молча помотал головой. У него не было сил произнести хоть один звук. Спазм перехватил горло. Но где-то в глубине души Пэр чувствовал, что если такое происходит, то это, наверное, претворение в жизнь задуманного богами Лакки их Божественного плана. Мегалоны, должно быть, так устроены, что их эмоции составляют главную часть сущности их натур. А разум их, как и у других существ, живущих в воде или в Лесу, слаб и неразвит. Так устроен Мир. Таким они, интеллакты, его должны принимать…

– Пэр, - послышался слабый шепот. Пэр, тряхнув головой, поднял ее и увидел направленный на него взгляд широко открытых глаз Миссы. – Пэр… Я должна тебе что-то сказать… Ты выслушай меня и потом решишь, как поступить. Я знаю, Закон должен быть соблюден. Но я имею право преступить его… 

– Мисса, о чем это ты? – недоуменно спросил Пэр. – Ты можешь мне рассказать обо всем, что тебя волнует. Я сохраню или приму твои слова так, как ты этого пожелаешь.

– Перед самым Уходом старшая мать позвала меня к себе. Когда я пришла, Адель сидела за столом и рассматривала на видеопласте какие-то изображения. Она попросила меня сесть поближе и указала на одно из них и сказала: «Это твой старший отец. Когда мы были совсем юными, он чем-то не угодил богам Лакки, и они забрали его. Так же, как это случиться завтра со мной. У нас была всего одна ночь для прощания. Я была в том возрасте, когда инициализация мне еще только предстояла. Я даже не была посвящена в статус ожидания Посвящения. Всю ночь я плакала, а Сирион сидел молча и крепко прижимал меня к себе. Мы не могли себе представить, что это последние часы перед разлукой навсегда. Сердца наши разрывались от горя. Решение о последующем поступке к нам пришло одновременно… - Она замолчала. Глядя на меня Адель тихо и серьезно сказала: - «Я знаю, ты умная и чистая душой девочка. То, что я скажу, не было преступлением перед Законом. Это было нашей последней возможностью узнать наслаждение каждой клеточкой тела, ощутить друг друга как самого себя. Познать хоть кусочек счастья, которого нас безжалостно лишили… Мы в эту ночь стали близки до всех пределов, отпущенных человеку. И если бы ни наш отчаянный поступок, то я никогда бы не познала радости общения ни с твоей матерью, ни с тобой. Твой старший отец был бы счастлив, если бы он только мог узнать о вашем существовании. Моя девочка, я со спокойным сердцем оставляю вас в этом мире. Ты, хоть и мала возрастом, но уже мудра не по годам. А теперь иди… Мне нужно побыть одной…».

Мисса замолчала. Устремив свой взгляд в окно, она будто ушла в ведомые только ей дали. Ее нежное, тонких черт лицо было покрыто тенью печали и глубокой, затаенной думы. Пэр смотрел на нее, и в его сердце разливалась жаркая волна чувства к этой девушке. Он глубоко вздохнул и этот вздох будто вернул Миссу из ее забытья. 

– Пэр, несколько минут назад я сказал тебе о Законе…- Мисса говорила медленно, будто тщательно выбирала слова, не желая ни одной фальшивой интонацией утратить состояние торжественности минуты. – Я приняла решение соединить не только наши души, но и преодолеть последнее препятствие к полной близости между нами. Я хочу, чтобы мы сегодня стали единой плотью. Таково мое решение. 

Пэр не сразу ей ответил. Он был настолько поражен ее решением, что не решился сказать, что она еще не прошла обряд инициализации, что и ему и ей Закон не позволяет вступать в телесную близость по личному желанию. Только с дозволения предикта, а затем и одного

из жрецов, они смогут стать парой для воспроизводства детей. Пэр молча смотрел на Миссу. Он абсолютно был убежден, что ни один из этих доводов не поколеблет ее решения. Оставалось принять его и, преступив Закон, стать тайным сомафилом.

– Мисса, я с тобой. Что бы ты ни решила, пусть так и будет. 

Тягучая, будто источаемая как густой сироп из сифона, мелодия, заунывными тонами погружала собравшийся клир в состояние отрешенного транса. Берне, облаченный в одежды Предстоящего пред богами Лакки, не обращал внимания на стоящих рядом предиктов. Покоившееся в «Длани богов Лакки» тело Главного Жреца приковывало все его внимание. Оно было прикрыто ритуальной накидкой серо-черного цвета, отливавшей металлическим блеском. Обходя «Длань богов Лакки» за служкой, который, следуя процедуре, определенной ритуалом, совершал действия с встроенными в платформу устройствами, Берне невольно поежился от неприятного чувства. Он не мог определить его свойства, но то, что происходило на его глазах, было для него неестественным и чуждым. 

Тело Главного Жреца под накидкой на глазах уменьшалось в размерах. Оно будто истаивало, как тает сосулька в лучах жаркого весеннего солнца. Накидка быстро опадала, и от этого создавалось впечатление, что она всасывает тело, как паук свою жертву. Тем более что начертанный узор на ее поверхности в точности совпадал с паучьей сетью. Берне вдруг припомнил недавний разговор с Главным Жрецом. Тогда он показался ему незначимым, как бы проходным среди наставлений и важных указаний к отправлению Службы. Это отступление от важных, как ему тогда мнилось, вопросов, вызвало у Берне досаду. Он осмелился указать на это Главному Жрецу. Тот помолчал, вздохнул и мягко произнес: «Как мы иногда ошибаемся, торопясь пробежать мимо явного поворота в судьбе. Наверное, это главные наши ошибки в жизни. Неважно, как эти повороты судьбы открываются нам, но последуй за ними вовремя, и, возможно, человек избежал бы многих несчастий и бед…». 

Берне поторопился извиниться. Но Главный Жрец, легко усмехнувшись, покачал головой: «Не стоит. Я тебя понимаю. Но сейчас за этим пониманием кроется моя великая грусть. В свое время не нашлось никого, кто бы смог мне помочь определить смысл и путь моей жизни. Я думал, что все они полностью посвящены служению богам Лакки. Я просмотрел свой поворот. А он был рядом, и Врата, к которым он вел, зияли передо мной как вот этот огромный портал, пред которым мы стоим. Но я предпочел узкую лазейку сбоку, чем войти во Врата моего истинного пути… После моего Ухода, ты получишь от меня некое послание. Оно и станет для тебя твоим поворотом. Прими то, о чем ты узнаешь, с легким и чистым сердцем и путь твой обретет смысл… Поверь мне…». «Простите меня, Ваше Превосходство, но разве служение богам Лакки не должно являться главной целью жизни каждого, кто посвятил ее им?».Патриарх взглянул в лицо Берне: «Мой друг, повремени с суждениями. Может быть, ты в корне изменишь свои взгляды на жизнь, когда получишь мое послание. Нет ничего губительнее для своей индивидуальности, чем идти по пути, давно проложенному кем-то. Только собственные усилия придадут тебе уверенности в сделанном выборе. Это пока все, что я могу тебе сказать. А сейчас приступим к исполнению ритуала…».

Теперь, когда так легко открылась нить рассуждений того давнего разговора, Берне понял его удивительный и глубокий смысл, вложенный патриархом в каждое слово. Он предвидел то, что случится с ним. Тогда Берне был наивен и слеп. Но сейчас, когда ему представилась возможность повлиять на многие судьбы интеллактов, он не упустит этого шанса в своей жизни, не пройдет мимо главного поворота в своей судьбе… 

Место, занятое телом Главного Жреца опустело. Боги Лакки свершили предназначенное останкам сущности, бывших когда-то Главным Жрецом, - предстать пред ними в их истинном значении – пустого праха. Крышка кокона «Длани богов Лакки» медленно закрылась. Тягучая мелодия затихла под сводами Храма Творения и «Длань богов Лакки», скользя над полом, проплыла до места, где в моменты исчезновения стоял Главный Жрец. Удар гонга возвестил об окончании ритуала Ухода. «Длань богов Лакки» быстро истаяла, оставив после себя на решетчатом фоне портала бледно-голубые светящиеся очертания.