Аврора Горелика (сборник)
Шрифт:
(Вынимает из кармана пистолет,
приставляет ко лбу.)
Ведь если я могу понять разумностьВсего, что в мире есть, то почему жеМне не понять разумность этой пули,Давно уж ждущей моего толчка?Появляется Разраилов.
РАЗРАИЛОВ
(в сторону).
Боюсь,САНГВИНИК
Простите, с кем имею честь?РАЗРАИЛОВ
Я Разраилов.Хотел бы вас предостеречь от слишкомОптимистически-вульгарных взглядов.Клянусь вам, мир намного интересней,И под прикрытьем внешнего покроваТаится нечто…САНГВИНИК
Бросьте вы болтать!РАЗРАИЛОВ
К примеру, что у вас на голове?САНГВИНИК
Ну, кепи.Допустим, кепи модного покроя.РАЗРАИЛОВ
Да-да, я вижу. Ну а что под кепи?САНГВИНИК
Под кепи шевелюра-с…РАЗРАИЛОВ
Да, я вижу.А что под шевелюрой?САНГВИНИК
Ниже кожа-с.Под нею кожа собственной персоной.РАЗРАИЛОВ
Да-да, там кожа. Ну, а что под кожей?САНГВИНИК
Под кожей череп милостью природы.РАЗРАИЛОВ
Вот видите. Там череп. Череп. Череп.САНГВИНИК
Подумайте, как интересно! Ужас!Немного страшновато-с! Череп! Надо ж!Признаюсь, батенька, что никогда подобнымОбразом я не расчленял явленья…РАЗРАИЛОВ
Очки наденьте!(Подает очки.)Мир преобразится,И вы увидите трагизм повсюду,И будет вам намного интереснейИ увлекательнее…САНГВИНИК
(в очках).
ВРАЗРАИЛОВ
(горячечно)
Все это так, и я вам предлагаюВозглавить авангард в числе немногих,Пойти вперед путем эксперимента!Согласны вы?САНГВИНИК
(пылко).
Прекрасная идея!2
Сцена освещается изнутри, она пуста, видны даже всякие механические приспособления театра, разные там блоки, лебедки, колеса… Появляются несколько рабочих, на глазах у зрителей они начинают монтировать декорации, громко переговариваются.
ПОЖИЛОЙ РАБОЧИЙ СЦЕНЫ ДЯДЯ ВИТЯ
Куды ж ты, Емеля, фуру тащишь? Заест етту фуру, Орлу тогда гроб.
МОЛОДОЙ РАБОЧИЙ СЦЕНЫ ЕМЕЛЯ
А куда ее пихать?
ДЯДЯ ВИТЯ
Пихай влево.
ЕМЕЛЯ
Опыта маловато, дядя Витя. Нас на философском факультете этому не учат.
СРЕДНИХ ЛЕТ РАБОЧИЙ СЦЕНЫ ГУТИК
Значит, что же, дядя Витя, получается? Выходит, утвердили роль Орла? Выходит, с профсоюзом не считаются?
ДЯДЯ ВИТЯ
То-то и оно, что утвердили. В аккурат третьего дня, во вторник, то есть, после аванса с Сергачовым мы в реквизитной засиделись, и тут звонок был главному. Утвердили.
ДЕВУШКА КАТЮША, РАБОЧИЙ СЦЕНЫ
Как жалко мне Евгения Александровича!
ЕМЕЛЯ
Простите, Катюша, отчего это вам так уж его жалко? Пышный жизнерадостный старик…
ДЯДЯ ВИТЯ
Вчерась, в четверг значит, говорит он мне – видать, последняя моя роль, дядя Витя.
КАТЮША
Очень мне жалко Евгения Александровича! Он какой-то близкий, какой-то зовущий! И кому нужна эта роль Орла!?
ГУТИК
А это мы еще на месткоме провентилируем. Осади, Емеля, подай назад… заноси!..
ЕМЕЛЯ
Задник чем крепить, дядя Витя? Роль Орла, Катюша, в этом спектакле имманентна и трансцендентальна, никто лучше Евгения Александровича вашего с ней не справится.
ДЯДЯ ВИТЯ
А ты меньше разглагольствуй, философ! Без году неделя на сцене, а туда же… о ролях… держи трос и с места не сходи.
Входит Помреж.
ПОМРЕЖ
Дядя Витя, я в тревоге. Чем будем панораму крепить?
ДЯДЯ ВИТЯ
Жгентелем ее надо крепить, Алисия Ивановна, тройной скобой, мулероном хорошо бы прихватить, полагаю.
ПОМРЕЖ
Но где же это все взять, дядя Витя? У нас и простых болтов не хватает.
ДЯДЯ ВИТЯ
Дело ваше, Алисия Ивановна, а поить Фефелова больше сил у меня нет. У Фефелова вкус непростой – табака любит с «Мукузани», к кофию – коньяку, сувенирчик какой-нибудь в конце обеда, то… се… А я исчерпал свои финансовые возможности.