Аврора, или Утренняя заря в восхождении, или…
Шрифт:
77. Но он сохраняет престол свой в ядре, каковое есть тук, или вода жизни, или небо, ибо он есть тело жизни, которого смерть не может постигнуть, и, однако, оно восходит в смерти; не может постигнуть его также и гаев, но остается в испуге молнии огня и создает подвижность в мертвом теле земли и воды.
78. Свет же весьма кротко проникает вслед и слагает рождение, получившее через испуг молнии огня свое сплоченное воедино тело.
79. Когда же теперь гневная молния огня яростным испугом своим пробудит и сделает подвижными духов природы, пребывающих в смерти
80. Таков был салиттер, умерший смертью во время возжжения гнева, и так как он в то время качествовал в присущей тогда семи духам Божиим жизни, таким же взошел он и снова во время возрождения в молнии огня, и не произошло ничего нового, как только иной образ тела, состоящего в постижимости в смерти.
81. Но салиттер земли и воды не может больше изменяться ныне в мертвом своем существе и проявляться в бесконечном многообразии, как он это делал на небесном престоле; но когда неточные духи слагают тело, он восходит в силе света.
82. И жизнь света прорывается сквозь смерть и порождает в себе иное тело из смерти, не сходное с водою и мертвою землею; и оно не получает также вкуса и запаха, но сила света проницает его, и умеряется силою земли, и отнимает у смерти ее жало и у гнева — его ядовитую власть, проникает в середину тела и восходит в произрастании как некое сердце.
83. И здесь таится ядро Божества в средоточии в своем небе, пребывающем сокрыто в воде жизни. И вот, если можешь, завладей им.
84. Существо и рождение металлов таково же, как и надземных произрастаний. Ибо во время возжжения гнева металл, или руда, пребывал в присущем тогда колесе седьмого духа природы в составе любви, где позади молнии огня рождается кроткое благодеяние, в каковом благодеянии состоит святое небо, являющееся в этом рождении, когда первенство переходит к любви, в блаженной ясности и прекрасных цветах, подобно золоту, серебру и драгоценным камням.
85. Но в мертвой осязаемости золото и серебро суть лишь темный камень в сравнении с корнем небесного порождения. Я помещаю это здесь лишь для того, чтобы ты знал, откуда берут они свое начало.
86. Так как они были самым прекрасным восхождением и порождением в святой небесной природе, то и в сем мире бывают они более других любимы человеком. Ибо природа, правда, вписала в сердце человеку, что они лучше других камней и земель, но она не могла объяснить, откуда они возникли или произошли; причем ты можешь заметить теперь утреннюю зарю дня.
87. Руд же много, и они различны, каждая сообразно тому, какое первенство имел салиттер в природном небе при своем восхождении в свете любви. Ибо каждый неточный дух в небесной природе имеет в себе род и свойство всех неточных духов, ибо он непрестанно заражается другими, откуда возникают жизнь и неисследимое рождение Божие, но в одной некоей силе имеет он первенство, и это есть его собственное тело, от которого он получает имя.
88. Но каждый неточный дух имеет свойство всей природы, и состав его во время возжжения гнева Божия воплощен был также в смерть, и из состава каждого духа произошли земля, камни, руды и вода.
89. Вот почему ты находишь в земле руды, воду и
90. Природа настолько, впрочем, открыта человеку, что он знает, как ему удалить плавлением чуждое вещество из зараженного чуждого порождения каждого источного духа, чтобы при этом неточный дух сохранил первенство в своем собственном уделе.
91. У тебя есть пример тому — золото и серебро: ты можешь их очистить, так чтобы они стали чистым серебром и золотом, только переплавив их семь раз в огне; когда это сделано, они остаются на среднем престоле в сердце природы, каковое есть вода в своем собственном качестве и свете.
92. Во-первых, должно быть удалено плавлением терпкое качество, которое содержит салиттер в плену жесткой смерти, и это есть грубый каменистый шлак. Во-вторых, надо отделить от воды терпкую смерть, откуда происходит ядовитая крепкая водка, состоящая в смерти в восхождении молнии огня; это злой, да, наизлейший источник смерти, да, самая терпкая и горькая смерть, ибо это есть то место, где смертью умерла жизнь, возникающая в сладкой воде; и это отделяется при втором плавлении.
93. В-третьих, удаляется плавлением горький дух, возникающий при возжжении воды в молнии огня, ибо это неистовый буйный разоритель, и никакое серебро и золото не могут устоять, пока он еще не убит, ибо он все делает хрупким и является в разнообразных цветах, так как он проносится через всех духов и принимает на себя цвета всех духов.
94. В-четвертых, должен быть удален плавлением также и дух огня, состоящий в жестокой скорби и мучительстве жизни; ибо он — непрестанный отец гнева и из него рождается адская мука.
95. Когда же умерщвлен гнев этих четырех духов, в воде остается салиттер руды как густое вещество, и видом походит он на духа, имеющего в той руде первенство; и свет, состоящий в огне, окрашивает его сообразно его собственному качеству, будь то серебро или золото.
96. Вещество в этом четвертом плавлении бывает по виду похоже на серебро или золото, но еще не имеет пребывания и еще недостаточно густо и чисто; тело уже содержится в нем, но не дух.
97. Когда оно затем в пятый раз сплавляется, то дух любви восходит в воде через свет и делает мертвое тело снова живым, так что вещество, оставшееся после четырех первых плавлений, снова получает ту силу, которая принадлежала неточному духу, имеющему первенство в этой руде.
98. Когда же оно сплавляется в шестой раз, то становится несколько тверже, тогда приходит в движение и возбуждение жизнь, взошедшая в любви; и от этого возбуждения возникает в твердости звук, и руда получает светлую звонкость, ибо жесткое, стучащее и горько-огненное вещество удалено.
99. В этом шестом плавлении, полагаю я, заключается величайшая опасность для алхимиков, которые делают серебро и золото. Ибо для этого необходим очень тонкий огонь, иначе вещество легко может сгореть и стать глухим, а также и слишком слепым из-за чересчур холодного огня; ибо огонь должен быть средний, чтобы дух в сердце не стал мятежным, но кипел; тогда весьма кротко оно получает нежный, сладкий и кроткий звон и непрестанно радуется, как если бы ему предстояло снова возжечься в свете Божием.