Австралийские рассказы
Шрифт:
Речка Биг Джилджия, русло которой, усеянное трещинами, недавно зияло чернотой, теперь, до краев полная воды, весело поблескивала. Маленькие черные утки снова бороздили ее синеву. У ворот Бернетов, раскинув ветви над дорогой, зацвело сандаловое дерево. Оно было усыпано мелкими кремовыми цветочками, и воздух вокруг казался душистым, как мед. У заводей Блу Крика, над обуглившимися стеблями сожженного тростника, поднимались тысячи бледно-зеленых ростков — точно копья солдат, шагающих под землей. Заросли были напоены влагой. Деревья гуще оделись листвой. Нестерпимо яркий свет сменился настоящей тенью, пронизанной солнечными бликами. И воздух стал совсем другим. Голоса, казалось, уносились вдаль. Исчезла постоянная внутренняя настороженность,
Даже люди казались другими: словно в их жилах весело заструилась новая кровь. Дорварды, у которых земля была уже расчищена, начинали пахать. Им предстояло провести первую борозду в нашей округе. Несколько человек, в том числе и старая миссис Дорвард с дочерьми, толпилось около плуга и лошадей. Когда лемехи начали выворачивать пласты земли, раздалось дружное «ура», и сразу все засмеялись, словно стыдясь, что ведут себя, как дети. Я не кричал вместе со всеми из уважения к чувствам капитана, но он сам — из уважения к чувствам других — прокричал свое «ура».
Мы поехали дальше. Должно быть, миссис Вейчл казалось, что Австралия нарочно явилась перед ней в самом лучшем своем наряде, стараясь досадить ей напоследок.
Нас окликнул мистер Данлоп: он вышел из дома закрыть ворота, которые кто-то оставил открытыми, и воспользовался случаем, чтобы проститься с Вейчлами.
— Я очень рада, мистер Данлоп, что у вас кончилась засуха, — сказала миссис Вейчл, употребляя личное местоимение в обобщающем значении.
Над окладистой бородой старика заиграла улыбка. Он снял шляпу и поскреб затылок узловатыми пальцами.
— Знаете, у нас на Западе, — сказал он с веселым пессимизмом, — конец одной засухи — это начало другой!
Когда мы приехали на станцию, капитан зашел в лавку купить чего-нибудь на дорогу, а я, взяв чемоданы, повел миссис Вейчл на платформу под навес.
Было еще рано. Под навесом сидела только Фло Далглиш со своими тремя детьми: младенца она держала на руках, а двоих постарше усадила рядом с собой на скамью, и ноги их торчали, как полешки. Фло была красива и деловита.
— Вы уж, верно, ждете не дождетесь, когда снова будете дома, — сказала она после небольшой паузы, последовавшей за обменом приветствиями.
В ответ миссис Вейчл произнесла нечто вроде прощальной речи.
— Вы все замечательные люди, — сказала она, и голос ее дрогнул. — Но ваша страна невыносима!
Я знал, что она сказала далеко не все, что думала, — но она старалась быть великодушной.
Стоя поодаль и скручивая сигарету, я взглянул на говорящих. Я ожидал вспышки, обмена прощальными выстрелами. Фло была из семьи австралийских старожилов — простодушная патриотка, которая всегда говорила то, что думает.
Но фейерверка не последовало. Фло метнула в мою сторону взгляд сообщника и прибегла к поговорке, которую часто повторяли первые поселенцы, когда им приходилось туго, и которая была своеобразным мерилом их цепкой хватки.
— Да, — сказала она, слегка улыбаясь, — мать, бывало, сколько раз говорила: «И зачем только мы украли эту страну у чернокожих!»
Марджори Барнард
Лотерея
Перевод Ф. Лурье
Об удаче, выпавшей на долю жены, Тэд Билборо впервые узнал, когда один из его приятелей, старый шутник, потряс его руку и с притворной серьезностью пробормотал несколько ободряющих, но неуместных слов сочувствия. Сначала Тэд ничего не понял. Он только что поднялся по лестнице на верхнюю
— Хватит меня разыгрывать, приятель, — сказал он.
— Он не знает! Он в самом деле ничего не знает!
— Твоя жена выиграла в лотерею!
— Он не поверит тебе на слово. Покажи ему газету. Вот здесь — черным по белому: «Миссис Грейс Билборо, Гэтберт-стрит, 52». — Толстый, желтый от табака, палец указал на слова: «Главный выигрыш лотереи в 5000 фунтов получает билет «Последняя надежда».
— Неприятное известие, — заметил Фред Льюис, покачивая головой.
Тэда окружили люди. Кто-то хлопал его по спине.
Последние десять лет, если не считать двухнедельного отпуска в январе, он ежедневно ездил на этом катере и был знаком почти с каждым пассажиром. Но сегодня даже незнакомые ему люди прониклись общим духом. С невозмутимым видом Тэд набил трубку, но пальцы его дрожали. Он старался не выдавать им этого странного волнения, возникавшего где-то глубоко внутри. Удивительно, что его сослуживцы еще не успели разнюхать об этом; правда, сегодня выдался горячий денек. Все они без отдыха работали в душном помещении кассы, под хромированными трубами пневматических подъемников, посылая вниз сдачу и заполняя счета постоянных клиентов. Распродажа оставшихся товаров была в самом разгаре. Почему Грейс не сообщила ему об этом сама? Она могла бы позвонить ему от Томпсонов. Билл постоянно занимал у них садовые ножницы и стремянку, так что Грейс вполне могла обратиться к ним с этой просьбой. Но Грейс осталась верна себе.
— Если уж мне не повезло с этой лотереей, — сказал кто-то, — так хорошо, что эти деньги достались тебе.
И ведь они говорили так от чистого сердца. Все относятся к нему замечательно. Он хороший человек во всех смыслах этого слова. Не какой-нибудь размазня — нет, он любит веселые шутки, и он хороший гражданин, хороший муж и отец. Он не похож на тех мужчин, которые стесняются возить детскую коляску. Он возил ее с гордостью. Его жена может держать голову высоко — они аккуратно платят по счетам, и время от времени ему даже удается откладывать кое-что, — сбережения не бог весть какие, но сейчас и это можно считать большим достижением: во время кризиса ему на десять процентов снизили жалованье, и это так и осталось по сию пору; а кроме того, было еще множество самых разных расходов. И несмотря на все это, он никогда не унывает; для каждого у него находится веселая шутка. Сознавая все это, Тэд в глубине души постоянно ждал, что будет достойно вознагражден, но только не с помощью Грейс.
— Как ты распорядишься своими деньгами, Тэд?
— Теперь на целую неделю только его и видели. Отведет душу.
Все расхохотались: Тэд не напивался никогда, даже в День Анзака [14] .
— С тех пор как появилась эта лотерея, — повторял чей-то обиженный голос, — я каждую неделю вношу свой пай за билет и до сих пор не выиграл еще ни одного цента.
Сообщение это никого не заинтересовало.
— Может быть, ты отправишься путешествовать?
— Теперь тебя выберут председателем теннисного клуба и тебе придется пожертвовать им серебряный кубок.
14
25 апреля — день памяти солдат австралийско-новозеландского корпуса, принимавшего участие в первой мировой войне.