Австрийский ревизор
Шрифт:
— Михаил Владимирович, ну что Вы в самом деле? Я ведь пока просто поговорить хочу. Вежливо интересуюсь, Вас Рихтер послал или Булак? А ведь могу и разрешить пообщаться с Вами Грете. Она особа эмансипированная, мужененавистница и мастер по избиению пленных, как Вы могли уже заметить... Ну так что, поговорим?
— Допустим.
— Вот и ладушки! Я правильно полагаю, что группа Войцеха была ликвидирована Вашими коллегами при попытке организовать покушение на министра иностранных дел, маршала Деникина?
Михаил задумался. Делает вид, что нет агента в РКУ, уточняет. При этом в газетах этого не было, слухи ходили о перестрелке бандитов, и узнать о цели больше неоткуда. Как и о причинах провала акции... Офицер кивнул
— Зачем спрашивать то, что Вам и так известно. Не провались операция Войцеха, у нас бы уже не было министра. А провалиться она могла только с содействия контрразведки, особисты не настолько хороши. И Вы бы по их душу вряд ли приехали бы.
— Допустим. Тогда расскажите мне что-то, чего я не знаю. Скажем, где мой связной «Василиск»? У Вас в застенках?
— Все в Вашей группе ныне в двух местах. Кто-то мёрзнет в РКУ, кто-то жарится в аду.
Усатый улыбнулся. Снова погладил усы, с некоторой нежностью провёл по руке своего любовника. Тот кивнул, приблизился к постели и добавил контрразведчику дубинкой, чуть выше левого локтя. Пленник взвыл от боли и упёрся лицом в грязную простыню.
— Михаил Владимирович, Ваш талант рифмовать впечатляет. Но мы же оба понимаем, что мне нужно нечто большее, чем намёки. Так что говорите конкретно. Что с Войцехом? Где Василиск? И куда Вы, чёрт меня дери, запрятали Андреса и моё золотце, Катажину?
— Куда-куда. В сверхсекретный объект РКУ, во глубине витебских лесов. Особо охраняемый лагерь для важных персон, называется «Поцелуй мой зад, гомик». Хотите путёвку?
— Ну это уже хамство.
Йозеф отдал блондину короткую команду на немецком. Сподручный шпиона напустился на офицера с новой силой, чередуя удары дубинкой по бёдрам и кулаком в живот. Взвизгнув на скандинавском наречии, к пленнику подбежала Грета и добавила град ударов по спине. Кулаки у коротышки были чертовски меткие и жёсткие, Шлаевский подумал, что надо бы сломать курве за такое руку. Или хотя бы палец, чисто из мести за свои рёбра. Наконец, экзекуция закончилась и они оба вернулись на свои места.
— Надеюсь, урок хороших манер усвоен?
— Да, урок усвоен... Всё-таки я пристрелю эту курву, руку сломать ей будет мало.
— Какой кошмар! С Вами положительно невозможно общаться! Грубиян и мужлан!
Йозеф резко встал. Покачал головой и направился к выходу под руку со своим любовником. Уже у двери Михаил их окликнул:
— Постойте! Йозеф, хотите совет?
— Ну давайте.
— Воздухом подышите как следует, закатом полюбуйтесь. Камеры для особо важных в РКУ на минус этажах. Там всегда темно, холодно и душно... Будете вспоминать сегодняшний вечер перед эшафотом.
Австриец хмыкнул, но ничего не ответил. Вслед за ними ушёл белобрысый чухонец. Грета подошла, с замаху ударила офицера кулаком в пах и, противно рассмеявшись, поспешила на выход. Темноволосый уголовник заткнул Шлаевскому рот платком и прогнусавил с заметным финским акцентом: «Ещё побалакаем, фраер», после чего тоже ушёл и запер дверь снаружи.
***
Первым делом контрразведчик попробовал высвободить руки — ничего не вышло, кисти были заблокированы профессионально. Поёрзал, выгибаясь всем телом и ошаривая себя: все вещи у него забрали, не было ничего, что могло бы перерезать верёвку. Михаил натянул шею: удавка была сантиметров двадцать-двадцать пять длиной, так что при попытке свалиться на пол он бы просто сам себя повесил на спинке кровати. Грамотно сработали, черти...
Младший лейтенант зажевал платок, стал толкать его языком и смог выплюнуть. Попробовал изогнуться и перегрызть верёвку: никак, узел же был морской, такой зубами не развяжешь. Проклиная всё вокруг, а особенно злобную шведку, Шлаевский стал экстренно соображать, что же делать, поскольку времени у него явно было не много. Так, для начала проверим, насколько крепка ловушка. Офицер
Шлаевский огляделся по сторонам в поисках того, чем бы можно было воспользоваться для перерезания верёвок. Решение было одно — тускло светящая керосинка на противоположной стене. Офицер нащупал руками ножку кровати, и принялся подтягивать себя ногами к стене, помогая себе локтями и таща за собой спинку кровати. Наконец, когда контрразведчик дополз до стены, на доски обрушился град ударов ногами. В итоге керосинка слетела с гвоздя и разбилась рядом с пленником, заливая всё вонючей жидкостью. На Михаиле загорелись штаны, но он, не обращая на это внимания, подполз к месту падения светильника, отыскал связанными руками осколок стекла и срезал путы с кистей. Первым делом освободившись от удавки, Шлаевский быстро откатился от очага пожара, сбил пламя с брюк и избавился от верёвки на лодыжках. Подбежал к двери, ударил в неё ногой — та не поддалась.
Дело обретало совсем скверный оборот: от горючего лампы уже полыхал пол и занялась стена, в помещении всё труднее было дышать, у офицера саднило ноги от ожогов, а дверь не желала выбиваться и после четвёртого удара. Бросив беглый взгляд по стенам, младший лейтенант увидел единственный возможный выход — маленькое оконце почти под потолком. Выбив стулом стекло и оконную раму, Михаил подтащил под окно тумбочку, встал на неё и начал пытаться протиснуться в узкий проём. Мешала одежда: уже кашляя от дыма, Шлаевский сбросил пиджак и особопрочный жилет, оставшись в одной рубашке. Решил попробовать снова, подтянулся — но тут ножка тумбочки предательски подломилась и контрразведчик плюхнулся рёбрами на осколки стекла. Выругавшись на чём свет стоит, офицер нащупал ногой трещину в досках, оттолкнулся от неё, помогая себе руками, и вывалился наконец в окно, при приземлении сильно ударившись плечом. Встал, опёрся рукой о землю и закусил губу — осколок вспорол ему правую кисть.
Оторвав рукава от рубашки, Михаил перебинтовал себе грудь и порез на руке. Стал вдоль стены пробираться к забору соседнего участка. В этот момент оттуда показался уголовник, привлечённый запахом дыма. Увидев младшего лейтенанта, темноволосый детина присвистнул от удивления, что-то крикнул на скандинавском наречии и бросился в атаку, выхватывая из-за пояса нож.
Мужчины сцепились. Сподручный Йозефа попробовал ударить контрразведчика ножом в бедро, но тот заблокировал удар и сбил оппонента подсечкой с ног. Нож отлетел в сторону, и противники покатились по грязи, молотя друг друга кулаками в живот. Темноволосый оседлал Шлаевского и начал душить, но тот ударил уголовника в пах, повалил на землю и утопил лицом в грязь. Сзади сверху раздался выстрел — пуля просвистела возле лица Михаила. Офицер резко пригнулся и, заломив тому руку в захват, прикрылся своим визави от пальбы. Вовремя — следующий кусок свинца чуть было не пробил кисть младшего лейтенанта. Ещё две пули шлёпнулись в грязь с причмокиванием, одна улетела невесть куда, а её сестра-близнец прошла насквозь через ключицу уголовника, пролетев у самой шеи Шлаевского. Темноволосый заорал на шведском, а со стороны второго этажа послышалась ругань на нескольких языках сразу. Не теряя времени, младший лейтенант заломал руку своему противнику ещё сильнее, вывихнул запястье и, пнув ногой в голову, поспешил к дыре в заборе.