Австро-Венгрия: судьба империи

Шарый Андрей Васильевич

ПОДДАННЫЕ ИМПЕРИИ

ЛЕОПОЛЬД ФОН БЕРХТОЛЬД,

министр поневоле

Леопольд фон Берхтольд (1863–1942) был истинным австро-венгром: он родился в Вене в семье австрийских немцев, владевшей крупными поместьями в Венгрии и Моравии. В супруги выбрал графиню Фернандину Карои, одну из богатейших венгерских наследниц. Берхтольд много лет прослужил в дипломатических представительствах Австро-Венгрии в Лондоне, Париже и Петербурге. В 1908 году в своем замке Бухлау в Моравии он организовал встречу австро-венгерского и русского министров иностранных дел, Алоиса фон Эренталя и Александра Извольского, для разрешения боснийского кризиса. В 1912 году, когда барон Эренталь тяжело заболел, министерский пост предложили графу Берхтольду. Он долго отказывался, не чувствуя себя

готовым к столь высокой должности. Тем не менее фон Берхтольд оказался энергичным, трудолюбивым и компетентным министром. Однако в дни июльского кризиса и он попал под влияние “ястребов”, ускорив войну. Судя по переписке министра, Берхтольд полагал, что война останется локальной, и видел в наказании Сербии единственную возможность для Австро-Венгрии сохранить влияние на Балканах. Осенью 1914 года министр попытался предотвратить присоединение Рима к странам Антанты и согласился на территориальные уступки итальянцам в обмен на сохранение нейтралитета. Эти действия фон Берхтольда вызвали возмущение его политических противников, и в начале 1915 года министр подал в отставку. Некоторое время он занимал придворные должности; остаток жизни провел в своих имениях.

4 июля граф Хойош направился в Берлин с письмом своего императора. Франц Иосиф писал Вильгельму II: “Покушение на моего несчастного племянника есть прямое следствие агитации русских и сербских панславистов, чьей целью является ослабление Тройственного союза и разрушение моей империи… Речь идет о хорошо организованном заговоре, нити которого ведут в Белград… О примирении с Сербией… теперь и думать не приходится… Сербия должна быть исключена из числа политических факторов на Балканах”. Ответ Вильгельма II обнадежил Вену: Германия исполнит союзнические обязательства. 

В разговоре с австрийским послом германский император отметил, что с акцией против Сербии нельзя медлить: “Россия еще совсем не подготовлена к войне и, скорее всего, не решится взяться за оружие”. Центральные державы внушили себе, что Россия воевать не будет, а без ее вмешательства расправиться с Сербией – задача несложная.

Впрочем, полного единства среди государственных мужей Австро-Венгрии не наблюдалось. Заупрямился венгерский премьер Иштван Тиса: он считал, что предполагаемый разгром Сербии и присоединение к дунайской монархии новых земель, населенных славянами, ослабит положение Будапешта в империи. Тису “обрабатывали” целую неделю, и 14 июля на заседании совета министров обеих частей монархии он сдался под влиянием аргументов немецкого посла, собственных советников и, наконец, императора-короля, склонившегося на сторону военной партии. Еще через пять дней совет министров одобрил текст австро-венгерской ноты Сербии, которая тут же была разослана в посольства монархии. Документ уже находился в пути, когда министр иностранных дел фон Берхтольд ознакомил с текстом императора. Франц Иосиф заметил, что нота составлена в слишком сильных выражениях и представляет собой ультиматум, но ничего не возразил, когда министр ответил ему: “Так было нужно, ваше величество”.

24 июля условия ультиматума стали известны всей Европе. Требования Вены были предельно жесткими, фактически речь шла о превращении Сербии в австро-венгерский протекторат, однако ответ Белграда оказался на удивление миролюбивым. Карагеоргиевичи принимали все условия, кроме одного, означавшего, по сути, утрату суверенитета (“…согласиться с участием органов императорского и королевского правительства в преследовании на территории Сербии движения, направленного на подрыв целостности монархии”). В Белграде явно не желали преждевременной войны, не желали настолько, что, когда текст ответа стал известен Вильгельму II, германский император с видимым облегчением заметил: “Повода к войне больше нет”. Но в Вене хотели крови, и отказ Белграда удовлетворить самое унизительное из австро-венгерских требований послужил дунайской монархии основанием для разрыва отношений и начала боевых действий.

В тот момент у Австро-Венгрии уже не могло быть надежд на то, что Россия останется в стороне от конфликта. Сразу после получения ультиматума сербский принц-регент Александр обратился к Николаю II с просьбой о помощи: “Мы не в состоянии защитить себя сами… Умоляем ваше величество прийти нам на помощь как можно скорее… Надеемся, что этот призыв найдет отклик в Вашем великодушном славянском сердце”. На следующий день русское правительство постановило, что в случае, если Сербия подвергнется нападению, Россия выступит на ее стороне. Россия была неважно подготовлена к войне, но так же как и Австро-Венгрия, считала, что не может допустить публичного унижения.

С 11 часов утра 28 июля 1914 года Австро-Венгрия находилась в состоянии войны с Сербией. О ее начале старый император объявил подданным мрачным и пышным манифестом “Моим народам”. “Моим горячим желанием было посвятить годы, которые мне могут еще быть дарованы по милости Божией, делу мира и уберечь мои народы от жертв и тяжкого бремени войны. Провидение судило иначе. Интриги исполненного ненависти врага принуждают меня во имя защиты моей монархии… после долгих лет мира вновь взяться за меч… Все сильнее раздувается огонь ненависти ко мне и моему дому, все более открытыми становятся попытки насилием отторгнуть неотъемлемые территории Австро-Венгрии. Сербские преступные деяния… подрывают основы государственного порядка на юго-востоке монархии, дабы поколебать народ, о котором я забочусь с отцовской любовью, в его верности правящей династии и родине, дабы подстрекать молодежь к преступным и изменническим действиям… С непрестанной дерзостью

Сербии должно быть покончено, чтобы не были нарушены честь и престиж моей монархии, а ее политическое, экономическое и военное развитие не подвергалось постоянным потрясениям… В эту минуту я полностью осознаю масштабы своего решения и собственную ответственность перед Всевышним. Я все изучил и взвесил. Со спокойной совестью встаю на путь, начертанный мне долгом. Надеюсь на свои народы, которые всегда, во всех бурях объединялись в неизменной верности трону и проявляли готовность к величайшим жертвам во имя чести, величия и силы родины. Полагаюсь на храбрые, полные самоотверженного воодушевления вооруженные силы Австро-Венгрии. И верю, что Всевышний ниспошлет победу моему оружию. Франц Иосиф собственноручно”. Манифест был опубликован в газетах и листовках на всех основных языках империи. Документ во множестве расклеили в публичных местах по городам и весям монархии. Часто рядом с текстом красовался цветной плакат: старый император, склонив голову, молится о спасении народов и Отечества.

В ответ на объявленную Францем Иосифом мобилизацию Николай II отдал приказ о частичной мобилизации четырех военных округов (Австро-Венгрия в июле передвижений войск у русской границы не производила). Инициатива британского министра иностранных дел Эдуарда Грея созвать конференцию для урегулирования конфликта не нашла отклика в Вене и Берлине. “Это лишнее! – заявил Вильгельм II. – По вопросам, касающимся чести и самой жизни, консультироваться не о чем”. Однако германский император не был тем поджигателем войны, каким его нередко принято изображать. Он тоже не хотел и боялся столкновения – во всяком случае, войны на двух фронтах. С 29 по 31 июля шел лихорадочный обмен телеграммами между Берлином и Петербургом. Кайзер пытался добиться от царя отмены мобилизации. Достичь компромисса не удалось. Австро-венгерская артиллерия и канонерские лодки на Дунае приступили к обстрелу Белграда.

1 августа Германия объявила России войну, а на следующий день потребовала от властей Бельгии права на использование территории страны для операций немецких войск против Франции. Под угрозой оказался нейтралитет Бельгии, гарантированный договором пяти великих держав от 1839 года. Это было неприемлемо для Британии: в результате Германия получила бы выход к Ла-Маншу. В тот же день о нейтралитете объявила Италия. Формальным предлогом стало объявление Австро-Венгрией войны Сербии, противоречившее оборонительному характеру Тройственного союза. Италия оказалась таким образом единственной державой, которая летом 1914 года не выполнила союзнических обязательств. 3 августа Германия заявила, что находится в состоянии войны с Францией, поддержавшей Россию. В тот же день Бельгия отказалась удовлетворить требования Берлина, немецкие войска пересекли границу. 4 августа последние колебания преодолела Великобритания. Наконец, 6 августа Австро-Венгрия объявила войну России; 12 августа Британия и Франция объявили войну Австро-Венгрии. Габсбургскую монархию, как и другие страны Европы, охватил патриотический угар. Вот заголовки венских газет: “Сербия должна умереть”, “Каждый выстрел – один русский, каждый шаг – один британец, каждый удар – один француз” (Jeder Schuss ein Russ, jeder Tritt ein Brit’, jeder Stoss ein Franzos).

Австро-венгерские солдаты маршируют к горе Сион в ходе ближневосточной кампании, где они вместе с турецкими союзниками сражались против британских войск. 1916 год. Library of Congress.

Первым убитым солдатом мировой войны стал рядовой 11-й роты 68-го пехотного полка австро-венгерской армии Пал Ковач. Сербская пуля настигла его на заре 29 июля 1914 года на мосту через Саву неподалеку от пограничного города Земун. Через десять лет на родине Ковача, в Абадсалоке, рядовому поставили памятник. Черты высеченного в камне скорбного лица имеют мало общего с обликом щупленького солдатика Ковача с групповой фотографии на стенде Музея военной истории в Будапеште. Однако у павших героев нет выбора: они обязаны быть мужественными.

Вслед за Палом Ковачем на Великой войне погибли еще 16 миллионов 543 тысячи 184 человека.

Горячка

Как намеревалась воевать монархия Габсбургов? Британский военный историк Бэзил Лидделл-Гарт так описывает не слишком удачную стратегию Франца Конрада фон Гётцендорфа: “Наступление оказалось ослаблено комбинацией двух факторов – изменчивыми взглядами и негибкой транспортной базой. Австрийские силы были разделены на три части: эшелон А, предназначенный для боев на Русском фронте (28 дивизий); “Балканский минимум” (восемь дивизий), выделенный для Сербского фронта и, наконец, эшелон В (12 дивизий), который предполагалось использовать в соответствии с развитием событий… Конрад, стремясь покончить с Сербией, начал перемещать эшелон В в этом направлении, невзирая на возможность русского вмешательства. Но 31 июля он решил остановить переброску войск. Однако начальник железнодорожного ведомства проинформировал: дабы избежать хаоса на магистралях, нужно позволить эшелону В доехать до мест назначения на дунайской границе и лишь оттуда транспортировать его в Галицию. Уход этого эшелона с Дуная ослабил наступление против Сербии, но не помог наступлению против России, поскольку пополнение прибыло туда слишком поздно”.