Автобан нах Познань
Шрифт:
– Яволь, герр майор.
Хейни, на счастье, неплохо понимал по-польски. Вагнер, если нервничал, время от времени начинал говорить на своем родном языке, забывая отдавать простейшие команды по-немецки. В предыдущий раз это едва не погубило атаку, когда он приказал немцам «напепчать сукинсунов», (навалиться на сукиных детей). Легче всего было с россиянами. Они знали все языки, вплоть, кажется, до венгерского.
– Кошечка, – толкнул он чешку, – Гиб мир Посерн командир (дай мне командира познаньцев).
Девушка шустро заработала рукояткой семафора.
– Ано (Да). Вас мам указать (что нужно передать)?
– Прикройте
Сигнальщица закончила сообщение и приникла к перископу.
– Они отвечают… Х-о-р-о-ш-о-п-р-и-к-р-о-ю. У-м-е-н-я-е-щ-е-е-с-т-ь-ч-е-т-ы-р-е-т-а-н-к-а.
Вагнер выскочил из транспортера через боковые двери и, укрывшись за броневыми плитами, крикнул:
– Долгоруков вперед. Наступление!
Взвод миротворцев, состоящий из тридцати тигров, двинулся вперед под охраной транспортеров. Наемники открыли огонь, вскоре заговорила артиллерия, двинулись познаньские танки. Немцы накачивали баки со смесью, поднимая в них давление, чтобы можно было использовать свои огнеметы.
Потом тигры выскочили из-за машин и бросились в атаку. Один моментально налетел на мину, три пришли в замешательство, остальные продолжали наступать.
– Зорг!
Гепарды перемешались с немцами. Снова мина. Вторая, третья… Йесууус… Атака могла захлебнуться. Марта, красивая венгерка, умеющая прекрасно готовить, вечерами певшая исполненные ностальгии песни и четырнадцать уже раз пытавшаяся покончить с собой, высунулась из-за броневого щита. Она стреляла из ручного пулемета по бункеру. И, конечно, ее вскоре должны были снять меткой очередью, но буквально в этот же момент один из познаньских танков остановился и засадил-таки снаряд в амбразуру вражеского укрытия! Это решило все. Тотчас же после этого в бункер ворвались тигры, а за ними – гепарды. Потом у амбразур оказались немцы со своими огнеметами.
– Вег! Вег! (Прочь!) Раусовать (Назад)! – кричали они зверям. – Ди катцен, (кошки)… Все раус (назад)!
Немного погодя, когда звери уже убегали коридорами, обозначенными котами, люди пустили в ход огнеметы. Смесь, которой они были заправлены, имела свойство прилипать к любой поверхности. И горела. Огонь этот нельзя было погасить ничем, ни водой, ни пеной. Еще эта смесь обладала собственным окислителем и сгорала полностью. Как и обещал ее производитель.
После того как крики из бункеров слегка стихли, с холмов застрочили пулеметы, прикрывая убегающих. Впрочем, в бункере уже не было никого, кто мог попытаться унести ноги. Артиллерия скорректировала огонь, и очереди стали стихать.
Доложить о потерях.
Отдав это приказание, Вагнер покинул транспортер и вышел на дорогу.
Взвод миротворцев уже начал чистить поле битвы, и теперь можно было не опасаться случайных выстрелов. Шоферы грузовых машин все еще сидели в укрытии, однако познаньские солдаты уже выходили на дорогу. Они представляли из себя хорошо вышколенное и великолепно оснащенное войско. Вот только воевать в пустыне им не приходилось, и ничего они в этом не понимали. Все еще верили в свои танки, лобовые атаки и превосходящую огневую мощь. В отличие от вроцлавян, контактов с бедуинами они не имели и, соответственно, ничему
– Сигнальщица и офицеры – ко мне, – приказал Вагнер.
Вся свита поспешно собралась. После этого он отправился на встречу с командованием конвоя, которое как раз выгружалось из бронемашины весом более ста тонн, увенчанной броневыми башенками: из них торчали дула гранатометов и пулеметов.
– Пан генерал, майор Вагнер рапортует о прибытии ударной группы.
Сэм Павелец был старым волком автострадных боев. Однако вокруг него столпилось много молодых офицеров, одетых в причудливые мундиры, соединившие в себе признаки униформы иностранного легиона и африканского корпуса со времен второй мировой войны. А еще на них красовались кожаные сапоги до колен, кожаные пояса и кожаные патронташи. Как они в этом всем не сварятся по такой жаре? Впрочем, познаньцы тоже посматривали на наемников с некоторым удивлением. Как это возможно, чтобы майор имел на себе только бурнус и тюрбан? Почему на поручиках были одеты лишь бронежилеты, а их сигнальщица была попросту голой и ничуть этого не смущалась?
Павелец заметил недоуменные взгляды и объяснил:
– Они в первый раз.
Сэм знал, что совершенно бесполезно пытаться в рядах наемников наладить хоть какую-то дисциплину, поскольку сюда попадали в основном индивидуалисты с непомерно раздутым эго. Однако если кто-то умудрился прорваться через убийственную пустыню, для того чтобы прийти товарищам на помощь, он, несмотря на все свои причуды, прирожденный солдат.
– Пан поручик, – генерал подошел к Зоргу и приложил два пальца к головному убору. – Ваша атака мне очень понравилась.
Познаньские офицеры окаменели. Как можно отдавать честь зверю? Зорг бросил на них взгляд и тихо фыркнул. Потом поднял и выпрямил свой цепкий, как у обезьяны, хвост, заканчивающийся скорпионьим жалом, и это означало, что он тоже отдает честь.
Чешка приняла сведения о потерях, подаваемые с поля азбукой Морзе и отрапортовала:
– Наши потери: айн (один) тигр, драй коты (три кота), три люди. Познаньцы потеряли: фюнф (пять) танков, один бефордер (транспортер), двадцать девять ЛКВ, и да, ахт унд зехцинг люди (да, шестьдесят восемь людей).
– Неплохо, – Вагнер обернулся к своим солдатам и крикнул. – Разбито двадцать девять грузовиков. Берите себе, что пожелаете. Только быстро.
По-польски понимал, наверное, всего лишь один из десяти наемников. Однако смысл именно этого приказа все уразумели тут же. Все кто были, люди, гепарды, тигры, коты и даже птицы стремглав кинулись к обломкам на автостраде.
– Пан майор, вы, кажется, допускаете ошибку, – не выдержал кто-то из познаньских поручиков. – Мы погибаем для того, чтобы доставить груз во Вроцлав, а вы разрешаете его грабить?
– Грузовики разбиты, а дополнительный груз на боевые машины я взять не позволю. Все лишнее придется сжечь.
– Как это сжечь?
– А вы что думали? Оставить все это мутантам?
– Йезуз… но ведь в тех машинах есть трупы наших товарищей.
– Мне очень жаль. У меня не хватит смеси, чтобы сжечь еще и тела.
– Зачем жечь? – повторил поручик. – Мы должны устроить им достойные похороны.
Павелец рассмеялся, но как-то невесело.
– Ты думаешь у мутантов нет лопат? – он отер пот со лба. – Ночью же выкопают наших и съедят.