Автобайки
Шрифт:
– А что, ведьма старая, если и я на тебя свою машину оформлю?
– На черный день?
– догадалась бабка.
– Правду Мишка сказал - ты понятливая. Ну, давай, собирайся. А то меня дела ждут. Ни чем-нибудь, а целым универмагом командую!
Не знала бабка Василиса, что в течение года ей ещё пять раз потребуется выезжать в район и с легкой руки остальных внуков принимать на свое имя дорогие подарки в виде престижных иномарок. Потому как все разом решили побеспокоиться о черном дне. И Максимка, который производил ликеро-водочную продукцию. И Сашулька, -
С тех пор больше и не видела бабка Василиса ни детей своих, ни внуков. Ветер сдирал с крыши последние листы шифера, крылечко совсем завалилось, и восьмидесятилетней старухе, чтобы слезть, приходилось сначала садиться на прогнившие половицы, спускать ноги, и уж только затем топтать грешную землю.
По весне объявился правнук. Гришенька. Коротко стриженный, с толстой шей и горой мусколов на теле. "И как такого на военную службу не взяли?" удивлялась бабка Василиса. В свои двадцать лет Гришутка пока не нашел места в жизни. Ни учиться не хотел, ни трудиться. Потому как всякая работа, по его выражению, была ему "в лом". Да и здоровье не позволяло спину гнуть.
День, другой приглядывался к бабке Гришаня: как ходит она, как держится, сколько лекарств выпивает. А потом заявил:
– А что, бабулька, если я на тебя свой загородный коттедж зарегистрирую? На участке и бассейн, и роща грибная имеется...
– Что ж ты меня к себе забрать хочешь?
– Ну почему сразу к себе? Там - шумно, друзей полно. Никакого уюта для тебя. Пока здесь поживешь, а там видно будет.
– А ну как я помру скоро? По ночам-то уже ангелы прилетают, спрашивают, не устала ли землю топтать? Кому тогда зарегистрированное на мое имя добро достанется?
– Ангелы говоришь?
– тревожно встрепенулся Гришутка, - Никаких ангелов мы к тебе не пустим.
Сказал и в тот же мчался в столицу на серебристой машине.
А через неделю к бабке все внуки разом нагрянули. Подарков привезли, еды, и старичка с белой бородкой. Сказали - доктор медицинских наук.
Полдня профессор осматривал, простукивал и общупывал Василису. Наконец, успокоил встревоженное семейство:
– Еще лет пять, как пить дать протянет.
– Действительно, - заулыбались внуки, - Чего ей здесь болеть-то, на свежем воздухе?
А больше всех Гришутка радовался:
– Не дадим, бабка, тебе помереть. Никак нельзя! Хочешь, этого профессора на тебе женим. В качестве мужа будет охранять твое здоровье? Ты только скажи!
– Не нужен мне профессор. Сама как-нибудь.
– Ну, тогда собирайся по скорому. Поедем мой коттедж на тебя оформлять...
2000 г.
ВЕЧЕРОМ, ДО ОДИННАДЦАТИ
На лавочке около подъезда хрущевской пятиэтажки сидят две женщины. Пожилая и моложавая. По схожим чертам лица нетрудно догадаться, что одна из них мать, другая родная дочь.
– Может
– Нет. Дождемся, - заупрямилась молодая, - Он с минуты на минуту должен подъехать.
– А вдруг этот голубчик снова к ней намылился? Тогда жди его после полуночи!
– Не намылился. Он сегодня во вторую смену дежурит. Я узнавала.
Темнеет. Сумрак начинает скрывать контуры автомобилей, нашедших ночное пристанище на дворовой площадке.
В животе пожилой дамы что-то громко бурчит, но она не обращает внимания на бунт в желудке и задает вопрос в вечернюю пустоту:
– Где же эта, гулящая тварь, может быть?
– Сейчас спросим, - с угрозой отвечает дочь.
Наконец, двор на две половины разрезают мощные лучи фар. Прямо к скамеечке подъезжает машина. В открытое окно высовывается счастливое лицо кудрявого мужчины.
– Заждались, мои ненаглядные!
– Заждались, касатик! Заждались. Вторые сутки не спим, волнуемся.
– Не скрывая иронии, отвечает пожилая.
Мужик глушит мотор, вылезает из машины, хлопает дверцей. С опаской косится на молчаливую супругу, но, не снимая с лица улыбки, вздыхает:
– Как мне надоели эти неожиданные авралы! Одну смену отдежуришь, просят остаться на другую! И главное, если хотя бы заблаговременно попросили. А то вызывает начальник и с порога заявляет: "Надо, Семен, помочь товарищам. Ты у нас один такой знающий специалист". Надоело! Хоть работу меняй.
– Ты и так меняешь. Прыгаешь, как кобель, с одной на другую.
– Причем здесь кобель?
– старается казаться возмущенным Семен.
– А при том, что ни одной юбки мимо себя не пропускаешь! А смены свои в чужих кроватях дежуришь!
Жена резко встает с лавочки и Сеня видит в её руках длинный металлический прут. Она с твердым намерением приближается к мужу, от плеча размахивается и со свистом опускает железяку на крышу автомобиля.
– При том!
– кричит в ярости и снова прикладывает прут к машине, - Как купил этот драндулет, так у него тут же вторые смены появились. А сам и машина провоняли женскими духами.
Теща вдруг тоже подскакивает. Извернулась, старая ведьма, что-то брякнула в защиту дочери, и ополовиненный кирпич, ловко выпущенный из её руки, метко ударился в лобовое стекло. Окно сверкающими брызгами разлетелось на мелкие кусочки.
– Караул!
– закричал Сеня на весь двор.
– При том, кобель, при том!
– продолжала колотить крышу, капот и крышку багажника благоверная половина.
– Частную собственность уничтожают!
– Сеня попытался вырвать из рук жены грозное орудие, но тут же снова услышал звон разбитого стекла. Теща прицельно угодила второй половиной кирпича в заднее стекло.
Из-за угла послышался вой спасительной сирены, и на пятиэтажку закапали синие блики милицейской мигалки. Но патрульный отряд милиции "подоспел", увы слишком поздно. Сенина машина уже превратилась в груду искореженного металла. И если ещё угадывался автомобиль, то только тот, который поучаствовал в гонках без всяких правил.