АВТОБИОГРАФИЯ ЙОГА

Йогананда Шри Парамаханса

«Этот рассказ Стхири Бабу оставался у меня в памяти более двадцати пяти лет,– закончил я.– Иногда, находясь в Америке, я сомневался не поглотит ли поток времени эту йогиню еще до того, как я смогу повстречаться с ней. Ей должно быть сейчас уже не мало лет. Я даже не знаю, где она теперь живет, не умерла ли она. Но через несколько часов мы будем в Пурулья, там у ее брата есть свой дом».

В половине одиннадцатого мы беседовали с братом Гири Балы, Дамбодаром, адвокатом из Пурулья.

– Да, моя сестра жива. Иногда она навещает меня здесь; а сейчас она находится в нашем семейном доме в Биуре,– Дамбодар Бабу взглянул с сомнением на форд.– Я

думаю, свамиджи. Вам было бы лучше удовольствоваться древней повозкой с волами, хотя на ней будет трясти.

Наша компания единодушно выразила свою верность форду, гордости Детройта.

– Этот форд приехал из Америки! – сказал я адвокату.– Будет стыдно лишить его возможности познакомиться с самым сердцем Бенгалии.

– Ну, тогда пусть вам сопутствует Ганеш![ 3 ] – промолвил, смеясь Дамбодар Бабу; затем он вежливо добавил: – Если вам удастся туда доехать, то Гири Бала будет рада вас видеть. Я уверен в этом. Ей скоро исполнится семьдесят лет, но здоровье ее продолжает оставаться великолепным.

– Скажите, пожалуйста, сэр, она в самом деле ничего не ест? – Я взглянул ему прямо в глаза, как бы пытаясь проникнуть в самую глубину его души.

– Это верно.– Его взгляд был чистым и открытым.– В течение более чем пятидесяти лет я не видал ни разу, чтобы она съела хоть кусочек. Если бы неожиданно наступил конец мира, то и это меня не удивило бы так, как если бы я увидел, что моя сестра, что-то ест.

Мы вместе посмеялись над этими невероятными космическими событиями.

– Гири Бала никогда не стремилась выполнять свою практику йоги в недоступном одиночестве,– продолжал Дамбодар Бабу.– Вся ее жизнь прошла в окружении семьи и друзей. Теперь они знают о ее необычном состоянии, и каждый из них был просто потрясен, если бы она решила что-нибудь съесть! Само собой разумеется, сестра любит уединение, что и соответствует положению индийской вдовы. Но наш небольшой кружок друзей в Пурулья и Биуре знает ее, как исключительную женщину.

Искренность брата была очевидна. Наша небольшая группа тепло поблагодарила его и направилась в Биур. Мы остановились около одной из уличных лавок, чтобы купить карри и лучи. Собрался целый рой уличных мальчишек, наблюдавших за тем, как мистер Райт ест просто руками, как это принято у индийцев[ 4 ]. С большим аппетитом мы подкрепилась перед наступающим днем, который, хотя мы в тот момент этого и не знали, оказался весьма трудным.

Теперь мы проехали на восток через обожженные солнцем рисовые поля, направляясь в район Бурдвана. Мы пробирались по дорогам, обнесенным густой растительностью; с огромных ветвей, напоминавших зонтики, лились песни птиц. По временам встречалась повозка с волами, и скрип ее осей и обшитых железом деревянных колес являл уму резкий контраст со свистом автомобилей на аристократическом асфальте больших городов.

– Дик, стойте! – На мою неожиданную просьбу форд ответил протестующим толчком.– Ведь это обремененное плодами дерево манго просто кричит, приглашая нас к себе!

Вчетвером мы, как дети, бросились к подножью дерева, вокруг которого в изобилии лежали плоды манго. Дерево щедро сбрасывало их по мере того, как они созревали.

– Как много плодов рождено для того, чтобы лежать незамеченными,– перефразировал я известное изречение,– и терять свою сладость на каменистой

почве!

– Не то, что в Америке, свамиджи, а? – засмеялся Сейлеш Мазумдар, один из моих учеников-бенгальцев.

– Совсем не то,– согласился я, наполненный удовлетворением и соком манго.– Как мне недоставало этих плодов на Западе! Без манго невозможно постичь индийские небеса.

Подобрав кусок камня, я сбил прелестный плод, скрывавшийся на самой вершине дерева.

– Дик,– спросил я в промежутке между двумя глотками амброзии,– мы взяли с собою асе аппараты?

– Да, сэр, они лежат в багажнике.

– Если Гири Бала окажется настоящей святой, я хочу написать о ней в американских журналах. Индийская йогини с такой вдохновляющей силой не должна жить и умереть в безвестности, подобно большинству этих плодов манго.

Прошло полчаса, а я все еще бродил в лесном уединении.

– Сэр,– заметил мистер Райт,– мы должны добраться до Гири Балы еще засветло, чтобы освещение было достаточным для фотографирования.– Усмехаясь, он добавил: – Мы не можем рассчитывать на то, что они поверят в существование этой леди без единого снимка!

Эта мудрость была неоспоримой; преодолев искушение, я вновь уселся в машину.

– Ваша правда, Дик,– вздохнул я, когда мы снова понеслись вперед,– принесем манговый рай на алтарь европейского реализма Фотографии нам необходимы!

Дорога становилась все хуже и хуже. Появились многочисленные колеи, огромные пузыри засохшей глины – словом, все печальные признаки разрушения, свойственные глубокой старости. Теперь нам иногда приходилось вылезать из машины, чтобы дать возможность мистеру Райту легче маневрировать фордом, который мы втроем подталкивали сзади.

– Дамбодар Бабу оказался прав,– признал Сейлеш,– теперь уже не машина везет нас, а мы машину.

Кроме того, нам то и дело приходилось вылезать из автомобиля: нас обманывала внешность встречных деревень, каждая из которых казалась образцом непритязательной простоты.

Извилистая дорога поворачивала в разные стороны среди пальмовых рощ, деревень, гнездившихся в тени лесов, вероятно, с древнейших времен,– записал 5 мая 1936 года мистер Райт в своем путевом дневнике.– Эти группы глинобитных домов под крышами из пальмовых листьев, с дверьми, украшенными лишь одним из Имен Бога, являли весьма живописный вид. Везде было множество голых малышей, невинно игравших в свои игры; они останавливались, широко открывали глаза или в испуге бежали прочь, завидев огромную черную повозку без быков, которая с безумной скоростью несется через их деревню. Женщины лишь украдкой бросали на нас взгляды из-под укрытий, тогда как мужчины, лениво развалившиеся под деревьями, расположенными вдоль дороги, даже не допускали, чтобы любопытство могло преодолеть их бесстрастие. В одной деревне все ее жители весело плескались в огромном пруду. Они купались прямо в одежде, сбрасывая затем мокрое платье и драпируясь в сухое. Женщины носили домой воду в больших медных кувшинах.

Дорога превратилась в веселую скачку с препятствиями. Пробираясь через горы и скалы, мы прыгали и тряслись, погружались в маленькие ручейки, объезжали неоконченное шоссе, скользили по песчаным руслам пересохших рек. Наконец, к пяти часам вечера мы приблизились к Биуру, месту нашего назначения. Эта крошечная деревушка, расположенная в глубине округа Банкура и скрытая в густой листве, во время дождей недоступна для путешественников, ибо тогда ручьи превращаются в бушующий поток, а дороги – в змеящиеся реки грязи.