АВТОБИОГРАФИЯ ЙОГА

Йогананда Шри Парамаханса

В индийской музыке октава делится на двадцать две срути, или четверти тона. Эти микротоновые интервалы делают возможными тончайшие музыкальные оттенки, недостижимые для западной хроматической гаммы из двенадцати полутонов. Каждая из семи основных нот октавы в индийской мифологии ассоциируется с каким-нибудь цветом, пением той или иной птицы или звуком животного: до – с зеленым цветом и криком павлина; ре – с красным цветом и пением жаворонка; ми – с золотистым и блеянием

козы; фа – с желтовато-белым и криком цапли; соль – с черным и пением соловья; ля – с желтым и ржанием лошади; си – с комбинацией всех цветов и ревом слона.

В западной музыке употребляются лишь три гаммы – мажор, гармонический и мелодический минор. Индийская же музыка различает семьдесят два тхата, или гаммы. У музыканта имеется творческий простор для бесконечной импровизации вокруг неизменной традиционной мелодии – раги, он сосредотачивается на чувстве или определенном настрое структурной темы и затем расцвечивает ее в пределах собственной оригинальности. Индийский музыкант не читает застывшие ноты, при каждом исполнении он заново одевает обнаженный каркас раги, зачастую придерживаясь единственной мелодической последовательности, подчеркивая повторением все ее тонкие микротоновые и ритмические варианты.

Из западных композиторов, в частности, И.С.Бах понимал все обаяние и силу повторяемого звука, слегка изменяемого с помощью сотни разнообразных комбинаций.

Древняя санскритская литература описывает сто двадцать тала – измерений времени. Говорят, что основатель индусской музыкальной традиции Бхарата различал тридцать два тала в песне жаворонка. Источник тала, или ритма, основывается на человеческих движениях – в два раза медленнее ходьбы и в три раза спокойнее дыхания во сне, когда вдох в два раза дольше выдоха.

Индия всегда признавала человеческий голос самым совершенным инструментом, образующим звук. Поэтому индийская музыка широко пользуется диапазоном голоса в три октавы. По этой же причине основное место в мелодии (последовательная связь нот) отводится ритму, а не гармонии (одновременная связь нот).

Индийская музыка всегда была субъективным, духовным и персонифицированным искусством, стремящимся не к симфоническому внешнему блеску, а к личной гармонии с Верховной Душой. Санскритское слово бхагаватхар – музыкант, более правильно переводится как: «тот, кто поет хвалу Богу».

Санкиртан, льющийся в день праздника из гостиной Шри Юктешвара на втором этаже, вдохновлял поваров, занятых котлами, из которых валил пар. Мы с братьями-соучениками весело пели припев, отбивая такт руками.

Санкиртаны, или музыкальные собрания, являются одними из эффективных форм йоги или духовной дисциплины, так как неизбежно влекут за собой глубокое сосредоточение, интенсивное погружение в мысль-семя и звук-семя. Поскольку сам человек является выражением творческого Слова, звук оказывает на него сильнейшее и непосредственное воздействие, освещая путь воспоминанию о его божественном происхождении.

Волнующая глубина восторга, доставляемого музыкой, вызвана вибрациями пробуждения одного из оккультных спинальных центров человека[ 10 ]. В эти благословенные моменты слабые воспоминания о духовном происхождении могут прийти к нему.

На закате сотням наших посетителей подали кичури[ 11 ], овощное кари и рисовый пудинг. Во дворе расстелили большую хлопчатобумажную ткань, и вскоре все собрание сидело на корточках под звездным небом, тихо внимая мудрости, истекающей из уст Шри Юктешвара. В публичных речах он постоянно подчеркивал ценность крия-йоги и жизни с чувством собственного достоинства, спокойствия, определенности, простой пищи и постоянного регулярного упражнения.

Затем группа очень юных учеников запела священные гимны, собрание завершилось санкиртаном. С десяти вечера и до полуночи обитатели ашрама мыли горшки и кастрюли, расчищали двор. Гуру подозвал меня.

– Я доволен твоей усердной работой сегодня и за неделю предшествующих приготовлений и хочу, чтобы ты этой ночью был со мной, можешь спать в моей постели.

Я никогда не думал, что мне выпадет такая привилегия. Некоторое время мы пребывали в состоянии интенсивного божественного покоя. Не прошло и десяти минут после того, как мы легли спать, как учитель поднялся и стал одеваться.

– Что случилось? – невиданная радость – спать рядом с гуру – стала казаться не вполне реальной.

– Я думаю, что несколько учеников, перепутавших расписание поездов, скоро будут здесь. Приготовим им на всякий случай еду.

– Гуруджи, никто не станет являться в час ночи!

– Оставайся в постели, ты трудился очень прилежно. А я пойду на кухню.

При столь решительном тоне учителя я вскочил и последовал за ним в маленькую, используемую в обычные дни, кухню, прилегающую к внутреннему балкону второго этажа. Скоро сварились рис и дал.

Гуру улыбнулся и с нежностью в голосе сказал:

– Этой ночью ты победил усталость и страх тяжелой работы, они никогда больше не будут тебя беспокоить в будущем. Едва он произнес слова этого благословения всей жизни, как во дворе послышались шаги. Я сбежал вниз и впустил группу учеников.

– Дорогой брат, нам так не хотелось беспокоить учителя в это время! – обратился ко мне один из них. – Мы ошиблись в расписании поездов, но почувствовали, что не можем вернуться домой, не повидав его.

– Он ждал вас, а теперь готовит для вас еду!

Раздался радушный голос Шри Юктешвара, и я повел изумленных посетителей на кухню. Учитель повернулся ко мне, в глазах его играли радостные огоньки.

– Теперь, когда закончился обмен впечатлениями, ты, несомненно, убедился, что наши гости действительно пропустили свой поезд!

Спустя полчаса я проследовал за ним в спальню, вполне прочувствовав, что буду спать рядом с богоподобным гуру.

Глава 16

Как мы перехитрили звезды