Автобус
Шрифт:
— Сюда? — мисс Харпер переполняла обида за поруганный особняк. — В этот притон?
«Я ведь и сама провела детство в таком же точно особняке, во что же его теперь превратили?!»
Водитель хмыкнул:
— Никто вас не тронет.
С чемоданом и сумочкой в руках мисс Харпер последовала за молодыми людьми к двери под покосившейся вывеской. Как запущен дом! Нужно покрасить, отремонтировать, крышу перекрыть…
— Ну, пошли, что ли? — поторопил водитель.
— Я в детстве жила в таком доме, — сказала мисс Харпер, и парни расхохотались.
— По всему видать, — сказал один из них и распахнул тяжелую дверь.
Мисс Харпер оторопела: что
— Ах нет, я ошиблась, — вырвалось у мисс Харпер. В зале стоял смрад, дождь хлестал по стеклам не занавешенных окон.
Человек десять сидели за столами или топтались у музыкального автомата; все молодые, все похожие друг на друга и на тех двоих, что привели ее сюда. Они громко разговаривали, скучно ухмылялись. Мисс Харпер прижалась спиной к дверному косяку, мгновение ей казалось, что ухмылки обращены к ней. Тело сковал холод, душу — тоска. Прекрасный дом и — шумные люди, совсем неуместные здесь, совсем чужие.
— Пошли, с Красоткой познакомлю, — позвал водитель. Затем он обратился ко всему сборищу:
— Эй, смотрите-ка, нашего полку прибыло.
— Будьте любезны, — начала мисс Харпер, но на нее никто и не взглянул. Вцепившись в чемодан и сумочку, она прошла за ним к стойке через весь зал. Чемодан бил по ногам, а в голове одно: лишь бы не упасть.
— Эй, Красотка, глянь, кто к нам приблудился.
Необъятная женщина, сидевшая в углу за стойкой, повернулась к ним всем телом и вперила в мисс Харпер тяжелый взгляд, словно враз поглотила ее вместе с чемоданом, мокрой шляпкой, мокрыми туфлями, зажатой в руке сумочкой и перчатками.
— Будет трепаться-то, — наконец произнесла она неожиданно мягко.
— Вымокла совсем, — сказал второй парень. Они стояли возле мисс Харпер, а исполинская женщина оглядывала ее с головы до ног.
— Будьте любезны, — опять начала мисс Харпер. Женщина же — должна понять, посочувствовать. — Видите ли, меня высадили из автобуса совсем не там, и я не знаю, как попасть домой. Будьте любезны.
— Будет трепаться, — сказала женщина и засмеялась тихо и нежно. — И впрямь промокла.
— Ну как, оставляешь ее? — спросил водитель. Он покровительственно улыбнулся мисс Харпер, явно чего-то ожидая; мисс Харпер торопливо нашарила в сумочке кошелек. «Сколько же надо дать», — забеспокоилась она, но спросить боялась. Ехали-то совсем недолго, впрочем, не появись эта машина, воспаления легких не миновать — и оплачивай потом бесконечные врачебные счета. «Но насморк я несомненно заработала», — решила она и вынула из кошелька две бумажки по пять долларов. По пять каждому — наверное, достаточно? Тут она чихнула. Оба молодых человека и Красотка наблюдали за ней с видимым интересом, от их глаз не ускользнуло, что в кошельке остались две бумажки по десять долларов и еще доллар. Деньги не промокли. «И на том спасибо», — подумала мисс Харпер. Двигаясь, как во сне, она сунула каждому парню по пять долларов и почувствовала, что они переглянулись поверх ее головы.
— Спасибо, — сказал водитель. Мисс Харпер поняла, что хватило бы по доллару на каждого.
— Спасибо, — повторил водитель, и другой тоже сказал:
— Благодарю.
— Нет, это я вас благодарю, — ответила мисс Харпер.
— На ночь я вас устрою, — сказала женщина. — Поспите здесь. Завтра поедете. — Она вновь оглядела
— А нельзя куда-нибудь в другое место? — спросила мисс Харпер, но тут же спохватилась, боясь совершить бестактность. — То есть я имею в виду, нельзя ли уехать сегодня? Мне бы не хотелось вас стеснять.
— Мы сдаем комнаты, — женщина уже стояла вполоборота к стойке. — Десять долларов за ночь.
«Оставляет на билет до дома, — подумала мисс Харпер, — спасибо и на этом».
— Пожалуй, я останусь, — она снова вынула кошелек. — То есть я хочу сказать: вы очень любезны.
Женщина забрала деньги и повернулась к стойке.
— Комнаты наверху, — сказала она. — Выбирайте любую. Кроме вас, никого нет. — Она искоса взглянула на мисс Харпер. — Утром получите чашку кофе. Собаку на улицу не выгоню без чашки кофе.
— Благодарю вас, — мисс Харпер помнила еще с детства, где искать лестницу. Вон там, должно быть, и была просторная прихожая; и с чемоданом и сумочкой в руках она направилась туда. Лестница предстала перед ней, такая дивно соразмерная, что у мисс Харпер перехватило дыхание. Она оглянулась — огромная женщина смотрела ей вслед.
— Я когда-то жила в таком доме. Их, должно быть, строили в одно время. Эти дома ставили на века, чтобы людям…
— Будет трепаться-то, — сказала женщина и отвернулась.
Со всех концов комнаты доносились обрывки разговоров, в углу несколько человек окружили тех двоих, что привезли сюда мисс Харпер, там то и дело гремел смех. Да, они свыклись с нынешним уродством некогда красивого и статного дома, и мисс Харпер невольно пожалела их. Ей хотелось заговорить с ними, даже подружиться, вместе шутить и смеяться; ну разве им не любопытно, что именно здесь хозяйка особняка когда-то принимала гостей? Мисс Харпер размышляла, следует ли сказать: «Доброй ночи» — или же вновь поблагодарить, а может, лучше: «Да благословит вас Господь», но никто не обращал на нее внимания, и она стала подниматься по лестнице. На площадке оторопела — здесь сохранилось окно с витражом. В детстве солнечный луч дробился о цветные стекла и расплескивался по ступенькам сотнями маленьких радуг. Как по мановению волшебной палочки… «Где же, где вы — дома нашего детства? Мне так тоскливо…» Впрочем, пора снять мокрую одежду, а то и в самом деле недолго простудиться.
Наверху мисс Харпер, не раздумывая, направилась налево: тут всегда была ее комната. Дверь распахнута настежь, она заглянула внутрь: комнату «внаем» не спутаешь ни с чем — все уродливо, жалко, дешево. Мисс Харпер дернула за шнур, свисавший с потолка у самого порога, вспыхнул свет, и тут же защемило сердце: выщербленный пол в комнате проваливается, обои свисают клочьями. «Во что превратился дом, — с горечью подумала она. — Неужели здесь можно спать?»
Наконец она сдвинулась с места и положила чемодан на кровать. Надо обсохнуть, надо привести себя в порядок. Кровать на привычном месте, между окон; правда, матрац свалялся и стал жестким, перекладины потемнели, от них идет тошнотворный запах, пружины стонут от малейшего движения. Мисс Харпер передернуло: «Нет, прочь, мрачные мысли, прочь, пусть это будет комната моего детства». Дверь там же и окна — два против двери и два сбоку; в старину строили не разнообразно, но добротно — должно быть, тысячи одинаковых, ладно скроенных домов разбросаны по всей стране. А вот чулан не на месте. По чьей-то прихоти оказался справа, а не слева от кровати. В нем жили ее игрушки, да и сама она, маленькая, любила там прятаться. Но чулан в те времена был слева.