Автоматная баллада
Шрифт:
Но медленное умирание в одиночестве… когда у тебя остается лишь бесконечность, беспомощность и боль.
Это и в самом деле очень страшно.
Интересно, а люди когда-нибудь задумываются о том, что и мы умеем бояться смерти?
Что оружию тоже бывает страшно?
Глава 12
А на затвор легла роса,
И грезится веселый май,
И хочется закрыть глаза,
Но ты глаза не закрывай.
Когда
Он не обратил внимания ни в первый, ни во второй Раз. Но зато в третий его скрутило уже качественно. Едва не выронив Сашку, Айсман упал на колени, согнулся и, сорвав респиратор, принялся старательно выгрызать куски воздуха.
– Что с тобой?
– Все… в… порядке, – кое-как сумел выдавить Сергей, отчетливо понимая, насколько плохо вяжутся эти его слова с его же внешним видом: бледность, холодный пот, перекошенная от боли рожа… мать-мать-мать, ну до чего ж не вовремя!
– Давай помогу…
– Н-не надо. Лучше отойди… подальше.
Вместо этого чертова девчонка взвалила его на плечо – да так, что едва руку не вывихнула. Наверное, он бы не сдержался, взвыл, но как раз в этот миг очередная волна боли стиснула зубы, ничуть не хуже пружины медвежьего капкана.
– Ф-ф подъезд, – только и смог прошипеть он.
Замок на двери квартиры Анна сбила с одного удара. Особой лихости, впрочем, в этом не было – он и так едва держался на проржавевших почти насквозь шурупах, еще пяток лет, и наверняка бы рассыпался по лестничной площадке без посторонней помощи. Поставив – вернее, кое-как уронив – рюкзак на пол прихожей, Сергей на подгибающихся ногах протащился в комнату… сморщился при виде вытянувшегося на диване костяка в полуистлевшем платье. Фигня, брезгливым в следопытах не место, а ему сейчас и вдвойне. Три движения – завернутый в покрывало костяк с отчетливым стуком улетел на пол, и Шемяка, рухнув на кровать, скрючился на ней в позе утробыша. Уши, правда, зажать коленями не вышло, гибкость уже не та.
– Сергей…
– Анна… уйди…
Я в порядке, я в порядке… вот сейчас она уйдет, и я встану… потихонечку, держась за стеночку… встану и поползу…
– Я никуда не уйду, слышишь! Ушла уже… только что… хватит! Одна все равно не дойду! Сергей, ты слышишь меня?! Да ответь же…
«Как же она мне надоела, – тоскливо подумал Шемяка. – Ладно бы еще только
– Ань… Анют… послушай… ай…
Его снова скрутило, боль была такая, что, казалось, глаза сейчас из орбит вылезут и на стебельках повиснут. Как бывает у крабов… тех, здоровых, считай, метра два в обхвате панциря, красноватых тварей, от которых он бегал в прошлом году, что твой лось прыгал… и все-таки заполучил одного из этих щелкателей клешнями на ужин. Все конечности под панцирь не упрячешь, да и сама эта броняшка ихняя слаба оказалась на проверку – против бронебойных с пяти метров. А клешни у них были что надо, человека напополам не перерубит, но вот руку-ногу оттяпать запросто… зато мясо – нежное, вкусное… а-а-а-у-у-о-о-о, опять…
– Говори, где лекарства! Ну!
Рюкзак его зачем-то приволокла… вот дура, а… башка раскалывается, тело то в жар, то в холод бросает, пот холодный, липкий… но это все мелочи. А главное – главное там, в пузе, в этом проклятом брюхе, которое словно взялись перемешивать раскаленным трезубцем. Мамочка, как же больно…
Говорят, что при ранении в живот боли не чувствуешь, вспомнил Шемяка. Вначале, пока через пару часов не начнешь загибаться от перитонита. Ох, попадись мне сейчас тот умник, который эту чушь выдумал… я б этого гада его же собственными кишками накормил.
– Сергей!
Как же она меня достала…
– Я все равно не дам тебе умереть, слышишь! – бешено прошептала она.
В последнем слове Айсман отчего расслышал «м» вместо «л» и потратил несколько секунд, пытаясь сообразить, что за странный зверь «мышь-с-шиш» и вообще при чем он к его, Сергея Шемяки, гипотетической погибели. Когда же он наконец понял, его опять перекорежило – поначалу от смеха, но тело тут же среагировало очередным приступом боли.
– Не дам, не позволю! Хватит! Взяли тут привычку… помирать!
– Анна…
Шемяка не то чтобы стеснялся – просто его состояние и в самом деле не располагало к спокойному объяснению. Вот повыть – это да, это он бы с радостью.
– … пожалуйста… на пару часов… оставь меня здесь. Просто… уйди. Куда-нибудь… на верхние этажи… например…
«…сделай хоть раз то, – уже мысленно договорил Шемяка, – о чем тебя просят… ну что тебе стоит?»
– А ты тут концы отдавать будешь? Нет!
– Я… не умираю…
«Хотя временами начинает казаться – уж лучше б я умер, – подумал он. – Ой-ой-ой… да что ж это… пристрелите меня кто-нибудь, а?»
– Я… не умираю! – говорить стало легче, потому что его слегка отпустило. Немного, но все же – теперь можно было сосредотачиваться не только на дыхании, но и уделить некую толику внимания произнесению связных звуков.
«Главное, чтобы она это предсмертным бредом не сочла, – подумал Айсман, – видок-то у меня вполне соответствующий, Рик и то лучше выглядел».
– Я не умираю! – в третий раз повторил он. – Это – не болезнь, вернее… не вирус или еще чего. Просто… я траванулся…
– Отравился?!