Автономный дрейф
Шрифт:
Лицо советского Дальнего Востока было деревянным, пахнущим хлоркой, давно не мытыми телами пассажиров. Места не хватало, залы ожидания не были рассчитаны на такое количество народа. Люди сидели, лежали, стояли где придется. На лежащих на полу пассажиров не обращали внимания. Приходилось через них перешагивать, а иногда и наступать на человека. Тот лишь жалобно издавал покорные стоны и снова впадал в полудремоту. Все понимали, что неудобства через день-два закончатся, и потому безропотно переносили вынужденное ожидание. К тому же на каждом углу давали бесплатный чай. Незабываемый напиток, настоянный на кореньях лимонника. Выпив его, человек начинал понимать величие края, в который приехал, и всю незначительность
Динамики, развешанные «черными квадратами Малевича» на желтых стенах зала ожидания, каждые тридцать минут с шипением и треском что-то объявляли. После этого пассажиры еще минут двадцать переспрашивали друг у друга, о чем же им сообщили. В эти минуты зал шипел так же, как только что хрипевший динамик. Желающих улететь было больше, чем авиарейсов. Из этой точки на географической карте Союза авиамаршруты пролегали на Камчатку, на Север и Урал, во Владивосток и Пекин. Особенно сложно было улететь во Владивосток. Хотя это была, как ни парадоксально, ближайшая точка маршрута. Город-то закрытый! Пограничный контроль, пропуска, отметки в паспорте, до минимума сокращенное количество гражданских рейсов создавали порой труднопреодолимые препятствия желающим воочию увидеть красоту бухты Золотой Рог.
Владимир пристроился к очереди в военную кассу. Только здесь принимали воинские проездные документы, по которым как бы бесплатно выдавался билет. Но билеты не продавали уже два дня. Вдруг к очереди подошел офицер с повязкой патруля военной комендатуры и предложил офицерам и членам их семей вылететь во Владивосток транспортным военным самолетом. К удивлению Владимира, очередь без энтузиазма восприняла предложение начальника патруля. Оказалось, что нужно лететь в кислородных масках, и не час, а два. Он согласился и нисколько не пожалел об этом.
Владивосток встретил лейтенанта ярким солнцем и высокой влажностью. Сначала автобусом, а затем на трамвае он добрался до штаба флота и вспотел изрядно. Рубашку можно было хоть выжимать. К тому же пришлось тащить чемодан с личными вещами. В нем едва уместился весь комплект офицерского обмундирования, выданный в училище. Сам город и его жителей разглядывать было некогда, но Владивосток не походил на захолустье, это уж точно, с удовлетворением отметил Владимир. Особенно обрадовали его трамваи и фуникулер, совсем как на Владимирском спуске в Киеве.
Кадровику в политуправлении флота Белов рассказал все как есть. Судя по тому, что ему предложили, Владимир понял, что поступил правильно. А предложили ему службу на современном корабле в должности секретаря комитета ВЛКСМ. К тому же в центре Владивостока, напротив штаба флота.
Когда лейтенант Белов подходил к новому месту службы, он не мог поверить, что самый большой корабль, стоявший у пирса напротив штаба флота, — его новый дом. «В море дома, на берегу в гостях», — пришло на память высказывание адмирала Макарова.
Большой десантный корабль «Хабаровск» на самом деле был огромным: полное водоизмещение — около 14 тысяч тонн, громадные надстройки, поднимающиеся в высоту на 10 метров. Корабль мог перевозить около 50 танков и до шести катеров, три вертолета. Владимир хорошо знал тактико-технические характеристики и основное предназначение БДК — доставка и высадка на морское побережье сил десанта и боевой техники. Служить на таком корабле — предел желаний любого молодого флотского офицера. В мечтах уже виделась огромная, отделанная под красное дерево кают-компания, застеленная белоснежной простынью кровать в отдельной каюте.
Огромная махина боевого корабля возвышалась над пирсом и другими стоявшими рядом кораблями. Она сверкала на солнце светлой шаровой краской, отчего сливалась с голубой волной залива. Белов
Стоял август, и в Приморье начинался бархатный сезон. Жара отступала, воздух становился свежим, и жители города стремились на золотые пляжи бухты Золотой Рог. Но пока таким желанным и доступным отдыхом воспользоваться ему будет не суждено. Да и в дальнейшем, как он убедится за годы службы, на отдых будет оставаться совсем немного времени. В основном оно будет посвящено службе, труду, борьбе за выживание в прямом смысле этого слова. Те же из его сокурсников, кто изменил этому незыблемому правилу флотской жизни или же по приходе на флот его не понял, будут вынуждены уволиться или надолго поставить крест на своей карьере. Белову повезло, через две недели его корабль ушел в дальнее плавание на семь месяцев.
Жизнь как тельняшка: за черной полосой следует белая. Так и судьбы людей складываются по-разному.
Коркин между тем отгулял свой отпуск полностью. В Хабаровске из-за нелетной погоды задержался на пару дней. Прибыв в отдел кадров политуправления Тихоокеанского флота с небольшим опозданием, он с удивлением обнаружил, что все места на новых кораблях уже разобраны. Оказалось, что многие лейтенанты-выпускники схитрили и вернулись из отпуска раньше. С досадой он узнал, что его друзья получили свои назначения, а Володя Белов уже находится в дальнем плавании.
От службы в береговых частях флота Коркин отказался наотрез. Тогда кадровик предложил ему должность секретаря комитета комсомола на сторожевике. Алексей знал, что это паросиловой корабль, его еще называют маленьким крейсером. Проект постройки пятидесятых годов, и его, наверное, вскоре спишут на иголки [2] .
Кадровик заметил смятение лейтенанта и уверенно заявил:
— Сторожевик, конечно, старый, но школу службы следует начинать проходить именно на таких кораблях. Экипаж готовится к боевому выходу в Южно-Китайское море. Для этого встает в Находкинский судоремонтный завод. А завод, как тебе ни покажется странным, — это то место, где формируется офицер-политработник. Будет нелегко. Пройдешь испытание, назначим на самостоятельную должность. Это я тебе обещаю.
2
На иголки — отправить в завод для утилизации корабля.