Автономный рейд

Таманцев Андрей

— Получены свежие данные касательно ситуации на Кавказе и в Грузии.

— Да? — рассеяно переспросил генерал, вчитываясь в якобы сказанное Голубковым о ликвидаторах чернобыльской катастрофы и быстро багровея по мере того, как суть фраз прояснялась. В представленном ему варианте перевода было написано:

"Как сообщил источник в Кремле со ссылкой на генерал-майора Голубкова, «отношения России и Грузии надо укреплять, чтобы президенту Шеварднадзе не приходилось думать о вступлении его страны в НАТО». Об этом генерал-майор заявил на встрече ветеранов в клубе «Щит Родины». Это пацифистская организация, объединяющая тех, кто предпочел служить в армиях стран СНГ и других стран ближнего зарубежья России. Генерал Голубков, в частности, заявил и о том, что понимает,

почему ликвидаторы катастрофы на Чернобыльской АЭС требуют явно завышенных пенсий: «Ведь никто до сих пор не говорит о том, насколько неэффективны были их действия по ликвидации последствий катастрофы, им платят только за то, что они пострадали из-за отвратительной организации работы и собственного непрофессионализма». На том же заседании коллега Голубкова, бывший капитан-спецназовец Пастухов, поднял тост «За братство русских и кавказцев...»

— Мерзавцы! Ничего святого! — вскипел, дочитав, генерал. — Ты как думаешь, это связано с тем, что гады в правительстве хотят моим хлопцам пенсии сократить?

В заботе Ноплейко о тех, с кем он вместе облучился в Чернобыле, не было ничего лично меркантильного. Парадокс пока действующего закона о льготах и пенсиях ликвидаторам был в том, что генералу по нему причиталось вчетверо меньше, чем тем, кто служил под его началом. Но Иван Васильевич готов был мириться с этим. Он вообще почти не заботился о собственных льготах. Все его мысли были о том, чтобы побольше получали герои, которые по его приказу и по зову сердца, почти не понимая, что такое радиация, разгребали лопатами смертельные осколки графита. Но, похоже, все получалось наоборот: вместо того чтобы увеличить пенсии всем чернобыльцам, правительство ради грошовой экономии решило сократить выплаты тем, кто по праву получал больше других.

— Конечно, точных данных у меня нет... — как бы задумавшись, сказал подполковник Катков, — но можно предположить, что так.

— Но на кой?! Неужто этим гадам, которые тратят миллионы на свои зимние зады на дачах, жалко денег для героев? — Голос Ивана Васильевича задребезжал, выдавая неподдельное возмущение.

— У наших аналитиков есть версия, что УПСМ проводит на Кавказе широкомасштабную операцию, направленную на сплочение антироссийских сил.

Можно предположить, что снижение пенсий чернобыльцам может подтолкнуть некоторых из них на выдачу секретов спецслужбам наших потенциальных противников. В частности, грузины ради вступления в НАТО готовы на все.

— Да?! Ну конечно! — При всем своем опыте и уме генерал Ноплейко особой образованностью не отличался. Он свято верил, что все беды России идут от изощренных происков жидомасонов, американских империалистов и продажных журналюг. При этом принадлежность к врагам определялась им просто: те, кто с ним не согласны, и есть гады. — Но мы же не собираемся с этим мириться?

— Никак нет, товарищ генерал! Прикажете разработать план контропераций по предотвращению утечки информации?

— А ты думал! И чтоб — живо, а то я знаю, как вы тянете. Вам лишь бы в компутеры свои играться. А толк где? Нету толка!

Ноплейко в свое время глубоко разочаровался в электронике, которая плохо работает при сильном радиоактивном излучении. Тогда-то в фольклор ликвидаторов и вошла его фраза о том, что «тысяча солдат с лопатами заменит не только десяток радиоуправляемых роботов, но и любое число компьютеров!».

Но генерал был последователен. Теперь он как лев бился за пенсии тем из «тысячи» солдат, кто еще пока был жив. И брал на карандаш тех, кто ему в этом мешал. Критиканов всяких.

— Но мы прогнозируем, товарищ генерал, оголтелое противодействие жидомасонов из УПСМ. Есть мнение, что они с помощью своих людей в окружении Шеварднадзе пытаются ускорить вступление Грузии в НАТО.

— Не понял? — насторожился Ноплейко. — А при чем тут ихняя Грузия-то?

Иван Васильевич был прекрасным, исполнительным и энергичным служакой, который ради личного примера и в самом деле первым хватался за лопату, чтобы собрать разбросанный взрывом реактора радиоактивный графит. Но в том, что касалось

политики, генерал был наивен до неприличия. Его фанатизм основывался на том, что общественное Должно быть выше личного. Причем гораздо выше. И на том еще стоял Ноплейко, Что умереть за Родину — высшее, самое счастливое счастье для настоящего человека. Человека с большой буквы "Ч". Тем же, что при всей свой политической девственности генерал занимал один из ключевых постов в сложном пасьянсе спецслужб, он был обязан одному турпоходу и одному несостоявшемуся штурму.

Однажды давным-давно полтора десятка уральских подростков отправились на несколько дней в лес. Руководил ими рослый и сильный парень, который при этом неважно ориентировался на местности. Но юный Ваня Ноплейко его охотно слушался: в друге Борисе ему нравилась несокрушимая уверенность в своей правоте и прочная память на тех, кто эту его уверенность не разделял. С помощью Вани Борис сумел наладить в своей тургруппе четкую дисциплину. В результате вместо трех-четырех дней, как планировалось, пацаны блуждали по лесу более трех недель. Но поскольку чудом никто из них не погиб, этот поход сочли пионерским подвигом.

Верного соратника по лесным блужданиям Ваню Борис запомнил.

Гораздо позже спецотряд ФСК отказался взять в ножи окопавшихся в Белом доме мятежных, несмотря на всенародную избранность, депутатов. И тогда именно тот же Ваня, не рассуждая и не медля, устроил танковый обстрел.

Обстрел обошелся во много, много тысяч пенсий, но зато предельно наглядно продемонстрировал: он, Иван Васильевич Ноплейко, по-прежнему предпочитает плутать, ведомый своим другом Борей, нежели не плутать в компании с его, Бори, недругами. Такое, понятное дело, не забывается. Чистоплюйский спецотряд ФСК разогнали, а Ноплейко стал не только генерал-лейтенантом, но и возглавил созданную САИП ФСО РФ. Однако надежность не гарантирует эффективности. Друг Боря вскоре устал от маловразумительных докладов свежеиспеченного гэбэшника, и с некоторых пор Ноплейко до Самого стали допускать чрезвычайно редко. Так товарищ генерал уверился, что все неприятности друга Бориса и России от того, что президента окружили и охмурили проклятые жидомасоны. Сам Ноплейко продаваться категорически отказывался. Он наотрез отказался и от четырехкомнатной квартиры, и от огромной дачи, и от всех прочих подлостей, коими и развращают, затягивая в свои сети, сионисты.

Все это было прекрасно известно начальнику Кавказского направления САИП подполковнику Каткову. Он, в отличие от своего начальника, не чурался материально-финансовых радостей бытия. Хорошо разбираясь в перспективах современной политики и своей собственной карьеры, он умело научился манипулировать начальником.

— В ентой Грузии, — сухо подделываясь под речь генерала, доложил Катков, — много предателей, которые хотят пустить нефть через Турцию, входящую в НАТО.

— Та-ак, — протянул потрясенный открытыми ему горизонтами генерал Ноплейко. — Так что, они нас, что ж, совсем обложили и — никуда? Чего ты, понимаш, там у себя кота за хрен тянешь? Я ж на тебя, п...ка, представление сразу на генерал-майора подписал, а ты? Уволю, гад! Почему они безнаказанно... безнаказанно хищничают?!

— Суверенитет, товарищ генерал. Но меры мы принимаем. Нужна ваша санкция, товарищ генерал! — верноподданнически побледнев, выгнулся подполковник. — Мы ваши идеи по предупреждению жидомасонского проникновения в Грузию включили в план мероприятий по коренному изменению обстановки. Но нужна ваша личная санкция.

— Ну так давай, где она тебе нужна? — Заметно остывая, генерал протянул через стол свою усохшую, как птичья лапка, кисть.

Но, взяв у подчиненного бумаги, он не спешил поставить роспись в левом верхнем углу первого листа, где было отпечатано: «Утверждаю. Начальник САИП ФСО РФ генерал-лейтенант Ноплейко И.В.» Уж цену личной подписи он знал прекрасно и до разговора с куратором вообще ничего не собирался подписывать. А вот поговорить с куратором надлежало так ловко, чтобы в случае чего даже эти вкопавшиеся в Кремле жидомасоны ни в чем не смогли бы его, генерала, обвинить.