Автора пристрелить!

Лекомцев Александр

– Оно верно, Паша. Дерьмо всегда на плаву, на виду, а истинное золото – в глубине. Но оно-то ведь – драгоценный и благородный металл.

– Ещё и о том я мечтаю, что бы потомок наш когда-нибудь о России Дальней словами сказал Пушкина: «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет». Мы ведь не в гостях на земле своей. Ведь смешно и страшно видеть, как мать кормит не собственных младенцев, а тех, кто и матерью-то её считать не будет и продаст, встав на крепкие ноженьки.

– Но, однако же, Паша, хочется верить, что не зря кровь людская льётся.

– Ради

такого мы и живём с тобой, чтобы, Юленька, великой беды не случилось. Ради добрых надежд и погибнуть нам дано. Такая смерть многих жизней стоит. Да и не смерть это вовсе. Ведь тот, кто ради себя существует и себе подобных убивает, ради живота собственного, тот и не живёт вовсе. Он мёртв, и родиться ему не предстоит… ни в каких добрых мирах. Потому такое происходит, что в душе его вечный ад, и суждено ему не скоро прийти к Истине и к Богу.

Навстречу отряду, вынырнув из таёжной чащи на дорогу, направились трое всадников – разведчики анархистов. Воины бравые, крепкие… Кому, как не сильным, смелым и справедливым, думать и заботиться о том, чтобы завтра взошло солнце над Россией.

Не это светило, что зажёг во время оно над Миром Господь, а совсем иное – Солнце Свободы. Да и проследить следует, чтобы не продали его ушлые и продуманные люди туда, за океан, где свобода покупается и продаётся или… освобождается под залог. У кого баксы, тот и президент или сенатор, или свободен более чем другие.

– Отряд! – Приказал громко Павел Плотов всей колонне.– Отряд, спешиться! Отдохните, братки, с полчаса. Кости разомните. Ранеными займитесь… А кого надобно предать земле, так тех – закопать! С почестями, но тихо, без истерик и салютов.

Павел и Юлия тоже спешились, как и все.

К расположению отряда очень небрежной и весьма уверенной походкой подошёл, протирая свои очки платочком, и автор данного произведения господин Рында. Возможно, его заметили, Но внимание на странного интеллигента в джинсовом костюме никто не обращал. Мало ли кто в те времена примыкал к рядам анархистов, чтобы бороться за свободу народа.

– Паша, – озабоченно сказал один из подошедших к Плотову разведчиков,– нас в Керби ждут. Приезжие комиссары, чекисты, «зелёные» стрелки и всякие, разные задолизы новых императоров. Каждый второй из них – пьян в стельку. А может, и все, поголовно. Это они страсть как любят.

– Что делать-то будем, Гриша? – Скорее даже, не спросил, а утвердительно заявил Плотов.– Раздавим красную сволочь?

– Раздавим? Как же! Чёрта с два! – Григорий отвёл в сторону взгляд.– Как люди говорят, дурак думкою богатеет. Я знаю, Паша, что ты, хоть и молод, но истинный отец наш. Ты есть отважный атаман анархистов Плотов. Уважают и понимают тебя все свободные люди. Но сам же видишь, что от семи наших усиленных эскадронов две сотни человек-то осталось. А если точно подсчитать, то ведь и того меньше.

В их разговор встрял и Рында

Он гордо и весьма заносчиво сообщил им, что идти и воевать в Керби с большевиками им придётся. По той простой

причине, что он, Роберт Борисович, так решил. А он автор этого замечательного романа. Получается, что Рында для них самый настоящий бог.

– Что ж проклятая война, сделала с людьми,– с печалью произнёс Плотов. – Вот наш браток, видать, учёный, но добрый и в прошлом совсем не дурак, но вот, малина-земляника, умом повредился.

– Я тебя придумал, атаман Плотов,– возмутился писатель-либерал,– а ты меня изволишь сумасшедшим называть.

– Чего уж там называть? – Сказала Юлия.– Как есть, так и есть. Видать, от голода и цинги разум помутился. Кстати, а где твое оружие, браток?

– Моё оружие, господа и товарищи, – гордо пояснил Роберт.– Это интернет и компьютер, сижу за клавиатурой и придумываю всех вас, но… опираясь на исторические факты. Понятно, что всё происходящее я вижу по-своему. Так принято у нас, у демократов.

– Оно верно. Браток заговаривается,– Григорий плотно сжал зубы.– Какие-то непонятные слова произносит. Проклятые японские, американские и прочие интервенты, до чего добрых людей довели! Да и большевики – почти такие же гады!

– Я не позволю, как гражданин и как автор оскорблять американцев! – Возмутился Рында.– Это самые лучшие в мире люди!

– Да, видать, ты браток совершенно не излечим, – заметила Юлия,– у нас даже предатели Родины, семёновцы и члены правительства братьев Меркуловых Штатскую Америку не считают страной. Просто территория, где народом, ищущим сладкие ватрушки, командуют бандиты. Страшное, но очень даже победимое сборище варваров и паразитов! А тебя, видать, японским снарядом контузило.

– Это так, малина-земляника! – Подвёл черту всему сказанному автором и крикнул двум пожилым анархистам. – Слушайте, братки, этого беднягу, накормить и посадить на обоз. Он тяжелобольной! Охраняйте пока и глаз с него не спускайте! Без людей он пропадет. Он совсем умом тронулся.

Анархисты, молча, взяли упирающегося Рынду под руки и потащили к одной из дальних повозок. Они не желали слушать, что он там говорит и… возражает. Велено – накормят. Значит, последнее отдадут, но вобьют братку не одну корку хлеба в его глотку.

Они продолжил свой разговор.

– Выстоим и сомнём большевиков, Гриша. Намотай себе на ус,– Павел был настроен решительно,– анархисты никогда не боялись смерти. Погибнуть за свободу и Отечество – это прекрасно! Проще сказать, это здорово!

– Пашенька,– глаза Юлия загорелись,– умрём за свободу!

– Дурное дело – не хитрое,– махнул рукой Григорий.– Ну, как знаете. Ежели надо, значит, и я на такое согласный. Но мы их не сомнём. Это факт.

– Шибко их много,– подтвердил самый совсем юный разведчик. – Трудно будет одолеть такую свору.

– Много их, точно,– подтвердил второй разведчик, рыжеволосый, в годах уже, – на кажного нашего – по десять ихних будет. И пулемёты «Максим» у них имеются в наличии. По нам они не из мамкиной сиськи пулять станут.