Авторитет из детдома
Шрифт:
Колька нервно точил свой перочинный нож. Он всегда так делал, когда волновался. Копоть натирал деревянный брусочек землей и быстро водил по нему лезвием. Пашка подбрасывал на ладони двухкопеечную монету.
– Я к ней под окно ходил, – срывающимся голосом говорил Анкудов. – Она только голову над подоконником показывала. Говорит, Комбат у нее всю одежду забрал. Грозился сегодня ночью прийти. А еще она мне призналась, что у нее никогда еще никого не было. Потом сказала, если он силой ее возьмет, она повесится.
– Дела… –
– Остановить его надо.
– И как ты собираешься это делать? Драться? Так он же нас, как котят, разбросает.
– Можно бомжей за бутылку нанять. Пусть они его отметелят.
Копоть предложение друга не поддержал.
– Наши дела мы сами должны решать. Да и денег на бутылку у тебя нет.
Пашка надолго задумался. Колька тоже морщил лоб. Наконец Копоть просветлел лицом.
– Придумал, – он аккуратно сложил остро отточенный перочинный ножик и сунул его в карман.
– Ну?.. – нетерпеливо поинтересовался Пашка.
– Помнишь, он сам на уроке нам рассказывал, как пленного душмана допрашивал?
– А тот все никак говорить не хотел, героя из себя корчил, – тут же припомнил Анкудов.
– Ага. А вот когда того душмана к доске привязали и пару раз в выгребную яму солдатского сортира с головой окунули, он и заговорил.
– Конечно, какой же ты герой, если дерьма нахлебался?! – понял ход Колькиных мыслей Пашка. – Если и с комбатом так сделать, он про Варьку и думать забудет.
Мальчишки-детдомовцы сблизили головы и зашептались. То и дело на их губах появлялись улыбки.
После отбоя они выбрались в коридор. Со второго этажа, где располагались спальные комнаты, спустились по металлической пожарной лестнице. Действовали без опаски, маршрут был ими уже не раз опробован.
– Тише ты, – зашипел на друга Колька, когда тот спрыгнул на землю. – Пошли.
Окно комнаты директора на первом этаже светилось. Мстители забрались на цоколь, заглянули внутрь. Петр Дмитриевич в тельняшке и тренировочных штанах сидел за столом. Перед ним стояла початая бутылка водки. Директор взял ее неверной рукой за горлышко и приложился. Острый кадык несколько раз дернулся под щетинистой кожей, словно мышь, попавшая в грубо сотканный мешок. Блестящие, немного сумасшедшие глаза скосились к окну.
Подростки тут же пригнули головы, оказались на земле и забежали за угол.
– Время еще есть. Видал, сколько у него водяры? Пока всю не выжрет, с места не сдвинется, – с видом знатока определил Колька.
Красным ведром с коническим дном и багром разжились на пожарном щите. Доску вырвали прямо из забора. За дерьмом дело тоже не стало. Дощатый сортир лишенного удобств детского дома стоял тут же, во дворе. Свет не зажигали, подсвечивали себе спичками и газетой.
Ведро плюхнулось в жижу, Пашка багром подцепил его за
– Тяжелое, черт!
– И воняет… – Колька помогал другу вытаскивать ведро из пропиленного в досках «очка» и втыкал нос себе в плечо, чтобы не так донимал запах.
– Ты через рот дыши, – посоветовал Пашка.
– Не могу, меня тогда точно вывернет наизнанку.
Ручку ведра надели на середину пожарного багра. В коридор вошли, сбросив тапочки, ступали бесшумно. Свет луны скупо лился сквозь высокие окна.
– Все, здесь поставим, – Колька остановился и осторожно опустил свой конец багра.
Место и впрямь было подходящим. Коридор пересекала стена из стеклянных блоков с дверью. Конструкцию ловушки придумали загодя, ее оставалось лишь воплотить в жизнь. Один конец доски уложили на дверной наличник в самом верху, второй конец подперли пожарным багром. Самым сложным оказалось водрузить на хлипко державшуюся доску ведро, наполненное до краев дерьмом. Пришлось Кольке подсадить Пашку, тот, рискуя облиться сам и окатить друга с головы до ног, все же с ответственным заданием справился. Даже сумел уравновесить ведро, подложив под него камешки.
Отходили от конструкции пятясь, почти не дыша, настолько она оказалась неустойчивой. Но зато подействовать должна наверняка, стоило открыть дверь, как полотно выбивало багор, и ведро переворачивалось на голову выходившему за дверь.
– А теперь шухер, – прошептал Колька.
С тапочками в руках, они прокрались в спальную комнату, дверь оставили чуть приоткрытой. Легли в кровати. Естественно, не спали, прислушивались. Вот, наконец, на первом этаже скрипнула дверь, послышались нетвердые шаги директора. Он еще что-то бормотал себе под нос. Что именно, не понять, но явно матерное.
Пашка глянул на Кольку. В глазах у него читалась мольба к всевышнему: «Сделай так, чтобы сработало». Бог, как и все просьбы в этом мире, бессловесную молитву детдомовца услышал. А вот выполнить ее или нет, все еще колебался. Во всяком случае, дал последний шанс одуматься и директору-педофилу…
Комбат остановился перед стеной из стеклоблоков, потянул носом. Отчетливо пахло дерьмом.
– Вот же сволочи, и тут уже насрали! – сделал неправильный вывод бывший разведчик и остервенело толкнул дверь. Длинный пожарный багор отлетел к стене, гулко ударился об нее.
Петр Дмитриевич еще успел глянуть вверх, от неожиданности раскрыть рот, неверный лунный свет мгновенно померк – глаза ему густо залило дерьмом, а готовое вырваться страшное ругательство так и застряло в горле…
– Слышал? – шепотом спросил Пашка.
Снизу доносился надрывный кашель.
– А то!
И тут весь детский дом буквально сотрясли проклятия и отборная брань. Единственным осмысленным словом среди этого словесного поноса было:
– … убью!..
Воспитанники вскакивали, выбегали из комнаты.