Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами)

Филиппов Глеб

Пр.

Последний выстрел с сердцем скрещен, Неумолим прощальный взгляд, Но дневники любивших женщин их для потомков воскресят. Ах, Боже мой, что б с нами было, Когда бы это все не зря… Когда бы разум не затмила на башне красная заря?!

Пр.

Германия

C Am C Am Залитая розовым солнцем, вечно встающим над Рейном,

F G Dm G В зелени трав и листьев Германия Генриха Гейне.

Заткнувшая уши, закрывшая глаза от боли и страха, Живущая только музыкой, возвышенная Германия Баха.

Меняющая

шило на мыло, день на ночь, а века на годы, Фауста на Мефистофеля, двуликая Германия Гете.

Однажды увидевшая на месте Рейхстага — Триумфальную арку, Бездомная, с поддельным папспортом Германия Ремарка.

Растоптанная сапогами мирового прогресса, Мечтающая о Касталии, Германия Германа Гессе.

C Dm G C

Раздробленная на княжества поэзии, музыки, власти,

C Dm G C

Разрезанная границами на две неравные части.

Мы видели место, где Запад плавно переходит в Восток, Это голое место, там не пробьется даже травы росток.

Стоят по обочинам брошенные дома единой страны, Сшитой белыми нитками по шву Берлинской Стены.

В рваных джинсах и майках, с весьма небрежной осанкой, Шеснадцатилетняя, в черных бутсах Германия панков.

Попавшая будто в калашный ряд — в гущу арийской нации,

Испуганная и притихшая Германия русской эмиграции.

Унылым вокзалам Бреста начнется печальная родина, Наш поезд спешит в Россию, минуя Франкфурт-на-Одере.

Мы выпили много пива и посетили какой-то музей…

В карманах марки, в ушах бананы, о Германия наших друзей!

Голубая стрела

Em D Em "Голубая стрела" без сигнальных огней Пробивает стекло — исчезает в окне. Мой игрушечный поезд летит под откос. Только это уже почему-то всерьез.

Оловянный солдатик на фланге стола Ты почти окружен — плохи ваши дела. Перевяжет сестра рассеченнную бровь, Только это уже — настоящая кровь.

Em G

Он уходит один и не слышно шагов

Am C D Em

Он не смотрит назад, он не видит врагов.

Он уходит туда, где зови не зови

По колено травы и по пояс любви.

Это те же картинки прочитанных книг, Первозданная сила исходит от них. Только в книгах от ран не осталось следа, Там за красной горой есть живая вода.

На пылющий лоб ляжет мамин платок, А в руках у нее апельсиновый сок. Можно в синее небо с мольбою смотреть Только это уже настоящая смерть.

Он уходит один и не слышно шагов

Он не смотрит назад, он не видит врагов.

Он уходит туда, где зови не зови

По колено травы и по пояс любви.

А по правую руку огни казино А по левую руку — сгоревшая рожь. Если прямо пойдешь — то что ищещь найдешь. Только это уже настоящая ложь.

И выходит старик из воды из огня, И выводит из леса гнедого коня. Если хочешь — скачи, сколько можешь — держись Только это и есть

настоящая жизнь.

Он уходит один и не слышно шагов.

Он не смотрит назад, он не видит врагов.

На пылающий лоб ляжет мамин платок,

А в руках у нее — апельсиновый сок.

Он уходит один и не слышно шагов

Он не смотрит назад, он не видит врагов

Он уходит туда, где зови не зови

По колено травы, и по пояс любви.

И никто не знает

Dm E7 Am И никто не знает, что случится с нами.

Dm E7 Am A7 Ты не знаешь тоже, потому беспечен.

Dm G7 C F Ты рисуешь листья на моих деревьях

Dm E7 И весна, быть может, будет длиться вечно.

Ты похож на денди в этой чудной шляпе. Ты бросаешь деньги и слова на ветер. Только ветер знает, что в карманах пусто, Только я и верю всем причудам этим.

А чужие жизни втиснуты в обложки Все уже известно на любой странице. Ты готовишь завтрак для меня на кухне, А что будет завтра, мне во сне приснится.

Я не знаю, что имеет ценность в мире. Что имее смысл, печальной смерти кроме. Если ты уходишь, в неизвестность утра, Я сижу и жду тебя в пустынном доме.

Ни один из сильных, кто имел так много. Кто разрушил Трою, и кто ее построил. Ни один из них, великих и ничтожных, Пуговицы на твоем плаще не стоил.

Комната

C Am F G Я в этой комнате жила, садилась в кресло и смотрела C Am F G На острый краешек стола, где лампа рыжая горела. C Am F G Я приходила и лгала, и пела и вязала свитер. C Am F G И где ж я столько слов брала, таких ненужных и забытых…

C Dm G7 C

Ла-…

C Dm G7 C

Ла-…

Казался лишним каждый звук, несвоевременным дыханье. Началом всех земных разлук казалось каждое свиданье. Под потолком качался шар, уже почти не пахла елка. Дуэт расстроенных гитар молчал в углу за книжной полкой.

И все не так, и все не то. То ты чужой, то я чужая. Снимаю с вешалки пальто — до остановки провожает. Ты жив, и я едва жива, стихи разорваны в тетради. А в это кресло кто-то сядет, и будет говорить слова.

Сначала разорвется шарф, потом порвется старый свитер, И мы, друг другом позабыты, уйдем по грифам двух гитар.

Крыши

Em Am С крыши город светился дальше, с крыши города было больше

H7 Em Упирались в перила пальцы, черный воздух глотался горше

Am H7 Голос рвался на дне гортани, захотелось дневного света.

C H7 Ветер щепкой швырял по крышам два разорванных силуэта.

Em Am2(V) H7(VI) Em голос: g a h h a h haa ag#g

Em Am(VIII) H7 Em голос: g a h h a aaaa gf#e

Только боги и только дети восходили в такие выси. Выше крыши клубилось небо, выше неба была любовь. Недоступная, неземная, уходящая в звездных холод Леденила людские души, согревала уснувший город…