Автовор
Шрифт:
…В номер неожиданно постучали. Грек вышел в прихожую и, не открывая дверь, поинтересовался запозднившимся гостем.
– Откройте, пожалуйста, – раздался мелодичный голос.
Ему показалось, что он уже где-то слышал его.
Пренебрегая осторожностью, он открыл дверь. Перед ним стояла та самая девчонка в кофточке с глубоким декольте. Поняв, что избавиться от старых знакомых не удалось, Грек без лишних вопросов жестом пригласил девчонку в номер. Она тут же
– Шампанского хочется!
Он окончательно понял, что его принимают за самого настоящего лоха. Наверняка в холле гостиницы мнимый «папаша» со своими друзьями дожидается, когда он, Грек, отрубится от дозы клофелина или сама девчонка не очистит его карманы. Не исключалось и грубое физическое воздействие на его толстый кошелек. Ну что ж, после трудных переговоров можно было и поразвлечься.
– Сейчас прикажу принести шампанского, – сказал он девчонке, взял телефон и ушел в другую комнату.
– Сосо, – глядя в окно на синий «Форд», спросил он, когда трубку подняли. – Это твои люди меня клеят?
– Упаси Бог, Грек!
– Ребята на синем джипе марки «Форд», который стоит около моей гостиницы, заслали в мой номер девицу. С ней я как-нибудь сам разберусь. А с «Фордом»…
– Девчонка-то хороша? – засмеялся Сосо.
– Ничего.
– Тогда отдыхай спокойно, Грек, и ничего не бойся.
Они долго занимались любовью, и в порыве страсти Грек называл новую знакомую Леночкой. Около двух часов ночи, перепутав бокалы, «Леночка» выпила шампанское с клофелином. Больше она никогда не видела своего любовника.
6
Бьерн Сальминг искоса посматривал на своего приятеля. Чем дальше они удалялись от второй российской столицы, тем заметно улучшалось настроение Лундквиста. Наконец Сальминг подсел к своему другу.
– Сколько ты заработал за три дня, Томас? – положив руку на плечо товарища, спросил Бьерн.
Лундквист посмотрел на Сальминга снизу вверх, приложил руку к нагрудному карману пиджака, благодарно кивнул головой, но постарался уйти от прямого ответа:
– Спасибо тебе, Бьерн.
– Десять штук!
– Да, – согласился Лундквист, – но какой риск!
– Да никакого риска, – развел в стороны руки Сальминг. – Оставили машины около гостиницы, получили вечером деньги, а утром заявили, что машины исчезли. Где ты рисковал, Томас? Докер за три часа подвергается большему риску, нежели мы за три дня.
– Может быть, – согласно кивнул Лундквист, снова уставился в иллюминатор и повторил: – Очень даже может быть.
– Да плюс тридцать пять тысяч ты получишь от страховой компании.
– Но здесь нет никакой выгоды! – сморщил лоб и запротестовал Лундквист. – Ведь эти деньги я заплатил за машину в магазине!
– Когда
– В прошлом году.
– Значит, ты уже почти год эксплуатировал машину?
– Десять месяцев, – уточнил Томас.
– Ну, так если бы ты ее решил продать, то запросил бы тридцать пять?
– Кто же даст тридцать пять после года эксплуатации? Тысяч двадцать восемь – тридцать…
– Значит, прибавь к десяти еще пять – семь чистой выгоды.
– Это точно, – в конце концов согласился Лундквист и снова стал глядеть на море.
– Еще поедешь? – спросил Сальминг.
Лундквист вопросительно посмотрел на Сальминга: мол, страховая компания тут же поймет, что не все в порядке в ее ведомстве. Бьерн в ответ лишь улыбнулся:
– Что, во всей Европе на одной только страховой компании свет клином сошелся? Поедем в Голландию, купим по «Мерседесу», там и страховки оформим. Мы в отличие от этих русских живем в свободной Европе, – сказал Бьерн и тут же подумал: «Но насколько мы теперь свободны от самих русских?»
При встрече с питерским партнером, который выложил перед Бьерном две пачки стодолларовых купюр, Сальминг как-то сразу ощутил свою зависимость от этого человека. Нет, русский был вежливым и предупредительным, но в разговоре дал понять, что такие маленькие партии не только не приносят российской стороне ощутимой прибыли, но и требуют дополнительных затрат. Ведь машины нужно на какое-то время спрятать от посторонних глаз, затем переправить самолетом в другую область, перебить номера и оформить новые документы. Так вот, как оказалось, чем больше партия краденых автомобилей проходит перерегистрацию, тем меньше денег приходится платить русским партнерам за услуги.
Сальминг вытаращил глаза и не поверил. Русский, удивляясь непонятливости Сальминга, недовольно цокнул языком.
– Понимаешь, крупный опт всегда стоит дешевле единичных экземпляров. Сколько ты платишь за банку кока-колы? – спросил русский у Бьерна.
– Два доллара, – не понимая, куда клонит разговор его партнер, ответил Сальминг.
– А если в супермаркете ты будешь покупать целую упаковку, почем обойдется тебе каждая банка?
– Центов пятьдесят – восемьдесят. В зависимости от партии.
– Вот так и на машины, – вздохнул русский. – При переоформлении документов в инспекции мы платим одинаково, что за один автомобиль, что за десяток. Понимаешь?
И добавил, что если бы он, Сальминг, постарался регулярно поставлять по десятку, а то и полтора новых машин, пусть даже краденых, то их сотрудничество могло бы стать очень даже взаимовыгодным.
– Да-да! Понимаю, – согласился Бьерн. – Но мне-то уговорить двух-трех друзей и пригнать их машины в Питер гораздо легче, чем два десятка!