Айлсфордский череп
Шрифт:
Финн продолжал наблюдать за блуждающим огоньком, который дрогнул и изменил форму, теперь явив собой подобие человеческой фигуры, только очень маленькой, эдакого гномика. Затем свечение расширилось, и под деревьями обозначился образ мальчика в полный рост, хотя и не совсем сплошной. Его черные как смоль глаза таращились вдаль, словно он вглядывался через окно в некую незримую землю. Рот у призрака был открыт, однако отнюдь не как при разговоре — нижняя челюсть его безвольно отвисала, а голова западала набок под неестественным углом. Несомненно, то была фигура повешенного. И действительно, Финн заметил чуть ли не пылающую узкую полоску на шее мальчика — там, где
Вдруг до Финна явственно донеслось позвякивание колокольчика с дороги, и призрак тут же потемнел и исчез. Прекратилось и нашептывание. Паренька, впрочем, это только порадовало. Из любопытства он прошел несколько шагов: неужто кто-то среди ночи разыскивает призрака? И как, интересно, он собирается его поймать? Однажды ему довелось рассмотреть устройство для ловли привидений — зеркальный ящичек с конфетами в качестве приманки. Более всего призраки предпочитают ассорти. Стоит привидению забраться в ящичек, и зеркала уже не дают ему выбраться.
Снова послышался колокольчик, уже совсем рядом, однако на этот раз звон резко оборвался — очевидно, его намеренно заглушили. Финн прошел еще немного, не уверенный, однако, стоит ли показываться незваному визитеру. Прямо перед ним оказалась повозка. В ней сидел человек в черном, лошадь тоже была вороной масти, так что и повозка с незнакомцем, и лошадь, и ее упряжь практически не различались на фоне темных деревьев по другую сторону дороги.
А вот возница заметил Финна и кивнул в качестве приветствия.
— Подойди сюда, мальчик, — тихо проговорил он, поманив парнишку хлыстом. — Выйди на лунный свет, чтобы я мог тебя видеть.
Но Финн не тронулся с места, предпочитая оставаться в тени. Что-то подсказывало ему, что недавний призрак все еще поблизости — возможно даже, он уже пленен этим самым темным незнакомцем. Теперь Финн разглядел на спине у того горб, доселе неразличимый из-за накидки и темноты.
— Я в затруднении, — посетовал возница. — Мне нужна Лондонская дорога, кратчайший путь. Боюсь, я заблудился в темноте. Остается только надеяться, что до нее недалеко.
— До нее и вправду недалеко, сэр, — успокоил его парнишка. — Примерно через полмили отсюда будет поворот на Вротамскую пустошь, и там на развилке берите вправо и езжайте до самого Гринвича. Кстати, сэр, на Вротамской пустоши есть постоялый двор, «Отдых королевы» называется. Возможно, вам следует остановиться там, до Лондона дорога-то долгая, да еще на ночь глядя.
Пока Финн объяснял, ему пришло в голову, что с незнакомцем этим что-то не так. Было в нем нечто противоестественное, а то и вовсе зловещее. Впрочем, так могло казаться из-за столь позднего часа да поразительной тишины, объявшей ночь. Тем не менее мальчишка пожалел, что не остался в своем домике вместе с Ходжем.
— Долгая, говоришь? Что ж, поверю тебе на слово. Ты вроде смышленый паренек, с ответом не тянешь. Вот что, я дам тебе соверен, если ты проводишь меня до постоялого двора. Вдруг и все-таки пропущу поворот. Там поужинаешь и вернешься задолго до рассвета, если ты хороший ходок. Что скажешь?
— Скажу, что не могу, ваша милость.
— Почему же нет?
«Да потому что рожа у тебя как у Вельзевула», — подумал Финн, однако вслух ничего не произнес.
— Хм, тогда два соверена.
— Нет, сэр, не могу.
— Вот как? Для тебя
Для такой мелочи вознаграждение представлялось чрезмерно большим. Этому типу явно что-то нужно, но не услуги провожатого, нет, он хочет чего-то другого. Вот только бог его знает, чего именно. А не встречался ли он Финну раньше? Что-то в чертах возницы показалось мальчишке смутно знакомым — что-то помимо его жутковатой наружности и горба. Свети луна чуток поярче, он наверняка вспомнил бы. Но он точно где-то уже видел этого типа — скорее всего, в Лондоне, в портовом районе.
— Меня ждут в доме, сэр. Но вы ни за что не пропустите поворот на пустошь, там есть указатель на Гринвич.
Возница злобно — так, словно решил затоптать строптивого мальчишку лошадью да еще и переехать повозкой для верности, — зыркнул на Финна. Но вдруг лицо его прояснилось, и он просто сказал:
— Тогда я поеду, мальчик, — с этими словами незнакомец дернул вожжи, и лошадь бодро пустилась галопом. Буквально через секунду повозка растворилась в темноте.
— Да оградит Господь нас от всякого зла, — произнес Финн, перекрестился и пошел назад. Вместе с повозкой исчезло и ощущение присутствия призрака, и на деревьях вновь завели свои песни ночные птицы, а в кустах заверещали сверчки. Пареньку пришло в голову, что надо бы рассказать о происшествии профессору. Крайне сомнительно, что незнакомец оказался в поместье, заблудившись по дороге в Лондон, — тут, поди, не обошлось без какого-нибудь злого умысла. Однако по пути к своему домику Финн увидел, что нижний этаж хозяйского дома погрузился в темноту и лишь только в спальне профессора и Элис горела лампа. Тогда он вернулся к себе в комнату, где обнаружил, что Ходж спит на его кровати, а от пирога остались одни крошки.
IX
ПУТЬ В СТРАНУ МЕРТВЫХ
Матушка Ласвелл вдруг сконфузилась, словно позволила себе наговорить лишнего. Она перевернула волшебное зеркало, и его полированная поверхность сразу же заиграла огнями свечей.
— Прошу прощения, — проговорила она. — Я вовсе не хотела вас как-то оскорбить.
— Напротив, я нахожу ваши слова даже лестными, — отозвался Сент-Ив. — И пожалуй, ни один человек не может знать себя полностью. Но продолжайте же. Только ничего не упускайте.
— Да-да, — кивнул Кракен. — Говорите со всей прямотой.
— Мне уже немного осталось, профессор, и слава богу. Воспоминания о тех событиях не доставляют мне ни малейшего удовольствия. В общем, они отнесли тело моего Эдварда в лабораторию, и там мой муж… там мой муж отделил у трупа голову. Затем, как мне представляется, он велел Нарбондо оттащить туловище к реке и избавиться от него, а также подбросить окровавленный нож в качестве ложной улики. Однако Нарбондо, мальчик шустрый — уж таким он всегда был, — решил поступить по-своему. Понимаете, ему требовался труп для собственных опытов, так что тело подобной свежести оказалось для него настоящим подарком. Он спрятал труп Эдварда в садовом сарае и запер его на замок, а потом наведывался туда в свободное время и изучал человеческую анатомию. Через несколько недель после убийства мой муж при содействии Нарбондо изготовил из черепа Эдварда светильник — вроде тех, над которыми работал Джон Мейсон, только тому для подобной работы недоставало мастерства. Как раз в это время мой муж попросил у меня фотографии Эдварда, и, зная о его отвращении к сентиментальности, я сразу же задумалась о мотивах такого поступка. Видите ли, он ничего не делал просто так и во всем искал одну только выгоду.