Айрин. Искра
Шрифт:
— Нет матери, — глотнув из кружки сладкого смородинового вина и справившись с испугом, упавшим голосом поведала я. — Умерла три недели тому…
— Как — умерла? — хлопнулся на высокий стул Гермель. И словно постарел вмиг.
А кто её знает, как… Я и сама не могу понять, как так случилось. Но в один день, вернувшись из лесу, здоровая Алайя сказалась больной, прилегла отдохнуть и больше не проснулась. Более того, когда я спохватилась — ужаснулась. Вокруг её глаз вздулись чёрные вены, а волосы поседели. Жуткое зрелище, до сих пор не дающее
— Вот так… — тяжело вздохнула я, не желая рассказывать каждому встречному о том, что видела.
— М-да-а… — опять протянул трактирщик. — Чую-чую, неспроста всё. Неспроста, Риша… Ох-хох! Алайюшка… — Гермель достал вторую кружку и щедро плеснул себе вина. — Прими Свет её душу… — отсалютовал он мне и опрокинул в себя содержимое своей посуды. Я, молча, отпила ещё чуть вместе с ним. — А она чувствовала… Говорила, что неладное творится…
Оп-па! А это новость. К слову, мне мать ничего не говорила. Совершенно.
— А что именно она тебе говорила? — напряглась я, отодвинув кружку. Какое-то слишком сладкое вино. Только тихорнцы такое и могут пить.
Гермель пожал плечами и тоже отставил кружку, правда, уже пустую.
— Ну, она что-то говорила… Что странно всё. Лес не просыпается, тени выходят… твари с Изнанки… и что-то о шалёвках… что много их развелось…
— А это к выбросу тёмной магии… — пробормотала я, снова взяв в руки кружку, просто чтобы было что в руках вертеть.
Шалёвки — мелкие птички, которые чаще всего вьют гнезда там, где есть прорывы между мирами — нашим и Теневым. Кто-то даже говорил, что родом они с той стороны, вот и слетаются. Но подтверждений такой теории никто не выдвинул, потому решено было признать просто бредом какого-то пьянчуги.
Так вот теперь становилось понятно, откуда столько этих мелких пташек в нашем лесу. Вспомнилась птичья стайка, испуганная чужаками. А ведь не просто так они слетелись к ним-то. Явно что-то неладное творили чужаки.
И мне снова стало страшно и зябко. Я передёрнула плечами, а Гермель тут же долил мне вина.
— Грейся. Дрожишь, как лист на осине.
Я дрожала не от холода, а от новостей. И ещё чуть — от обиды, ведь мать поделилась с трактирщиком — и ни словом не обмолвилась мне. А ведь никогда от меня ничего не скрывала…
— Вечереет уже, — заметил Гермель. — Дуй на кухню — скажешь, что я велел тебя нормально накормить и выделить постель. Выспись. Небось, от вчера глаз не сомкнула… Кстати, а чего тебя принесло в это время?
— Графа по голове кувшином треснула, — честно призналась я.
Но трактирщик рассмеялся и махнул на меня рукой:
— Ох, шутница. Ладно, не хочешь говорить — не говори. Не моё дело, в конце концов. Ступай. Отдохни чуть. Небось, проездом у нас.
Я кивнула, устало улыбнулась и, обогнув стойку, направилась на кухню.
— Гэйка, давай зажигай светильники. Пора уже, — раздавал команды
Конечно, прибудет. Новостей-то столько…
Сглазила. Не успела я войти на кухню, как следом за мной влетела Гэйка. Мелкая и белобрысая — она успевала абсолютно везде: и заказы принимать и подавать, и новости приносить, и ещё и высказать своё мнение по любому поводу, даже если им, мнением, никто не интересовался. За что часто получала если не от Гермеля, так от Хорри.
— Лорд Шерринг явился! — с порога объявила она, раскрасневшись и сверкая, как новый злотник. — Правда, хмурый, как грозовая туча. Видать, тоже расследовать убийства хочет. Как те…
— Брысь! — топнул на неё Хорри, оглянувшись через плечо. — Работай иди, а не предположения тут строй.
— А что я? — надулась Гэйка. — Все говорят. Вон…
— Брысь, кому сказал, — перебил её повар. — Вот неугомонная девица. И откуда только силы берутся. Ой! Риша, а ты чего тут стоишь молча? — и тут же, нахмурившись, спросил: — Случилось чего? Бледная совсем.
И я отмерла. И сразу же запаниковала.
— Это за мной… Хорри, меня сейчас тут будут убивать… точно тебе говорю.
Я хотела было броситься к чёрному выходу, но Хорри меня перехватил за руку.
— Стоять! — гаркнул на меня повар. Угрожающе так получилось. Я не только встала, но едва не села посреди кухни прямо на пол. — Правда думаешь, что если за тобой сюда пришли, то чёрный ход оставили без присмотра?
Точно! Уф. Паника нам не друг. Вдохнула-выдохнула. Успокоилась.
Хорри посмотрел на всё это как-то задумчиво. Кажется, он решительно не понимал, отчего я решила, что меня будут убивать, но проникся. Быстро открыл крышку в холодильный ящик, встроенный прямо в пол.
— Давай лезь. И сиди тихо, как мышь.
Уговаривать меня не пришлось. Я быстро залезла, сложившись чуть не вдвое, но извернулась и даже умудрилась подглядывать за ситуацией в кухне сквозь щель.
Хорри же невозмутимо вернулся к приготовлению ужина, стучал по доске огромным ножом, нарезая зелень, гремел крышками…
— …Простите, уважаемый мастер Тейвиль, но я должен проверить, — почти сразу же раздался на всю кухню голос Шерринга, и у меня все внутренности узлом завязались.
Сразу живенько так вспомнился и полный ярости взгляд, и руки, шарящие по моему телу. Проклятье, как же мерзко.
— Да нет тут никого… — уверял Гермель, семеня следом за графом. — Мы сюда посторонних вообще не пропускаем. Хорри злится, говорит — не дай Свет, что не так… А вы к нам девушек искать, пропавших?
— Именно для этого я и здесь, — как-то угрожающе ответил Шерринг. Увы, только мне было известно, каких именно девушек ищет граф.
И я совсем скисла. Нужно сдаваться, иначе и Гермелю, и Хорри достанется.
Но едва я собралась выползать из укрытия, как по кухне разлился запах озона. Магия. Мощная… Такая, что мурашки по коже.