Айрин
Шрифт:
Орайя положил ладонь на его плечо и сжал свои пальцы.
— Она убьет тебя… — шепотом произнес Орайя. — Оставь ее…
— Нет… — покачал головой Райвен, сквозь пелену слез глядящий на Орайю. — Она моя! И Амиру я ее не отдам!
Часть 2. Айрин
Глава 1
На нее всегда смотрели как на звезду. Ледяное сияние не согревало чужих душ, но само по себе зрелище было настолько притягательным, что среди миллионов других, не менее прекрасных звезд, она казалась самой яркой и завораживающей. Почему Айрин удостоилась столь щедрого подарка Юги, не знал никто. Ни ее отца, ни мать нельзя было назвать
В детстве Айрин часто улыбалась. Отец, заметив столь неподдельный детский восторг от очередного подарка или похвалы, всегда замирал и улыбался в ответ. Иногда он позволял себе подойти к ней и обнять ее, еще реже он брал ее на руки и кружился вместе с ней. Однако, чаще всего он наблюдал за Айрин со стороны, после чего отворачивался и уходил. А Айрин в это время провожала отца глазами и продолжала улыбаться. Это был некий дар: врожденная способность прикрывать лицо маской и не позволять остальным заглядывать под нее. Айрин стали хвалить за столь редкую способность к самоконтролю. И начали ставить в пример младшей сестре.
«Дочь рода Белови в любой ситуации должна вести себя достойно, ведь от этого зависит репутация ее семьи», — повторяла няня, до боли в висках стягивая непокорные золотистые локоны Айрин и заплетая их в косу перед сном.
Постепенно, Айрин научилась улыбаться, даже когда испытывала боль. Детская искренняя улыбка превратилась в множество самых разнообразных движений губ, подменяющих стыд, страх, недовольство, волнение, печаль и разочарование. Уязвимое лицо Айрин Белови спряталось под маской «правильности» и растворилось в образе идеальной дочери Герольда Белови.
«Она должна». «Она обязана». «Кто, если не она?» Взваливая на свои плечи очередные обязанности, Айрин думала только о том, что должна оправдать ожидания своего отца. Она старалась, как могла и, удостоившись очередной похвалы, вновь поднимала планку. Единственным темным пятном в ее идеальной жизни была младшая сестра. Именно это существо отказывалось следовать высоким идеям семьи Белови и творило только то, что хотело. Ее поступки чернили репутацию отца и самой Айрин. И отвечать за них, как это ни странно, приходилось не Данфейт, а ее старшей сестре. «Почему ты позволила?» «Почему ты не присмотрела за ней?» «Как ты могла допустить подобное?» «Ты должна была…»
Так Айрин Белови угодила в клетку под названием «ответственность». Может, кто-то и попытался бы выбраться из нее, но Айрин полагала, что сможет справиться со всем, и оказалась права. Вот только пытаясь показать пример, помочь, научить, она совершенно забыла о том, что всего лишь сестра, а не мать. Данфейт восприняла покровительственное поведение маленькой Айрин как личный вызов. Сражения длились годами, но Айрин продолжала упорствовать, пытаясь повлиять на сестру, и оправдаться за ее поведение перед отцом. Победы сменялись очередными выходками Данфейт, которые сводили на нет все усилия и старания Айрин. Сестра становилась неуправляемой и, казалось, должна была покатиться по наклонной. И тогда, Айрин поняла, что необходимо изменить тактику: если Данфейт не воспринимает ее как союзника, Айрин станет для нее врагом.
Издевки, насмешки, колкости вошли в жизнь Айрин так же просто, как и фальшивые улыбки на ее прекрасном лице. Любая победа Данфейт воспринималась Айрин как достижение собственное, и, в очередной раз поднимая планку для сестры, Айрин с головой погружалась в черноту своей отрицательной роли.
Данфейт боялась высоты? Почему бы не заставить ее преодолеть свой страх, поспорив, что она, ее сестра Айрин, заберется на самый верх быстрее и не упадет. В тот, первый раз, Данфейт упала и Айрин действительно испугалась за нее. Нужен был врач, а сама Данфейт в жизни бы не призналась, что упала с высоты.
— Говорила
Данфейт сломала два ребра и провела дома три недели. Получив взбучку от отца и запрет на приближение к скалам, первое, что сделала Данфейт после выздоровления — это отправилась именно к тому месту, где упала. Уже через два месяца она взбиралась на любую высоту свободно и быстро.
— Ты знала, что Данфейт бегает на скалы и проводит там дни напролет? — спрашивал Айрин отец.
— Нет, — пожимала плечами Айрин.
Отец всегда верил ее слову. «Нет» — значит «не знала». Остальное — не важно. Благодаря методу Айрин «от противного», Данфейт довольно прилежно училась в школе. Прогулы и «загулы», правда, тоже случались, но она быстро наверстывала упущенное. Друзей у Данфейт было много. У Данфейт. У Айрин их не было вообще. Все в деревне знали, что Айрин Белови — заносчивая дура, которая сразу «заложит» их при первом же удобном случае. Слову Данфейт там верили. Какие уж тут друзья после такого «представления»… Айрин без особого труда находила себе занятие в свободное время. То Мими поможет на кухне, то на винодельню отца отправится на экскурсию. Стрельба из ружья, верховая езда, правила сервировки столов, уроки этикета, занятия в спортзале. Айрин никогда не тратила своего времени впустую. А чтение… Чтение — было ее самым любимым занятием. Взяв в руки печатное издание какой-нибудь книги, она погружалась в мир иллюзий и другой жизни, где не нужно было постоянно следить на младшей сестрой и пытаться ее хоть чему-нибудь научить. Зрячие. Айрин помнила, как у нее замерло сердце, когда отец сообщил, что одна из его дочерей отправится туда, к ним. Спустя годы эта перспектива вырваться из-под постоянного контроля и обязанностей в тот, другой, прекрасный мир, стала для Айрин путеводной звездой.
Шли годы. Привычная роль «плохой старшей сестры» давалась легко и непринужденно. А потом настал момент, когда все в жизни Айрин пошло не так. Легкость, с которой Данфейт шла по жизни, беспечность, с которой сестра бросала вызов правилам и судьбе, стали вызывать в Айрин зависть. Данфейт могла позволить себе все, абсолютно. А она, Айрин, постоянно расплачивалась за долги сестры перед отцом. Когда именно зависть и роль «антипода» превратились в ненависть, Айрин не помнила. Просто, однажды осознала, что больше не любит свою сестру.
История с картинами Джонатана Сирии навсегда изменила отношение Айрин к собственной жизни. К приему, который организовывал в честь Дня Рождения Данфейт их отец, Айрин готовилась на протяжении нескольких месяцев. Украшение залов, меню, подарки, список приглашенных и их рассадка в зале. Столько труда и что? Данфейт просто не явилась на праздник. Айрин и отец встречали гостей с глупыми улыбками, натянутыми на свои лица. А в середине вечера отец и вовсе покинул праздник, сославшись на неотложное дело на одном из заводов. Айрин пережила тот вечер. Более того, она достойно завершила его, проследив, чтобы все гости остались довольны. Но потом… Потом Айрин направилась в картинную галерею и, поснимав полотна Джонатана Сирии, свалила портреты сестры в подвале. Ярости Айрин в тот момент не было предела. Бросая картины на пол, она словно вонзала свои ногти прямо в сердце сестры, пытаясь принести ей ту же боль, что испытала она в тот вечер. Айрин не помнила, как покинула злосчастный подвал. И естественно, она не знала, что не закрыла дверь за собой. Утром ее разбудил крик прислуги. Данфейт жгла испорченные полотна прямо в подвале. Айрин вбежала в помещение, заполненное дымом, но от полотен уже ничего не осталось. Разъяренная Данфейт ушла из дома еще на несколько суток, а отец, вернувшись домой, влепил Айрин пощечину.