Айрис. Изменчивыми тропами

– Вставай! Работы полно, а она отдыхать вздумала, – сварливый голос, словно скрип ржавых дверных петель, ворвался в мой беспокойный сон, заставив поморщиться от резкого приступа боли в голове. Следом порывом ветра меня обдало отвратительным смрадом: застарелого пота, нечистотами и разлагающимся мусором. Тошнотворная вонь тут же ударила в нос, в горле запершило, а из глаз покатились слёзы.

– Поднимайся! – снова рыкнул всё тот же голос и по моему лицу прилетело мокрой не менее вонючей тряпкой.

–

Сейчас, – просипела, через силу приподнялась, облокотившись на ящик, я попыталась открыть глаза, но веки словно налились свинцом, а приложив чуть больше усилий, в висках тут же отдалось невыносимой резью, – голова болит.

– А нечего было дармавуху хлестать до утра! А ну, пошла, а то выгоню.

Раздражать горластую и явно нервную бабу я не решилась и предприняла ещё одну попытку открыть глаза. От увиденного моё сердце от ужаса болезненно сжалось, а дыхание перехватило.

– Где я? – испуганно прошептала, осторожно вскинув голову, уставилась на нависшую надо мной грозную особу. Та злобно оскалилась, вновь замахнулась на меня грязной тряпкой.

– На заднем дворе трактира и чего попёрлась на ночь глядя сюда!

– Не знаю, – просипела, не понимая, что я здесь делаю. Незнакомая тёмная подворотня с наваленным у стены мусором, среди которого сновали огромные крысы в поисках, чем поживиться. Предрассветный сумрак не освещал все уголки этого кошмара, но и того, что я видела было достаточно, чтобы прийти в неописуемый ужас.

– Айрис! Дрянная девка! У меня скоро постояльцы спустятся. А я с тобой здесь валандаюсь! – снова закричала женщина в странном наряде, больно дёрнув меня за волосы, – приведи себя в порядок и убери зал.

– Айрис? – с недоумением переспросила, услышав в первые это имя, оно, казалось, мне каким-то чужеродным. Я была уверена, что оно мне не принадлежит, но и своего я не могла вспомнить. Захлёбываясь от накативший на меня паники, с силой сдавила виски, пытаясь восстановить в памяти хоть что-то… Но, кроме чёрной пустоты, крикливой тётки и подворотни с вонючими помоями и крысами, в моей голове ничего не было.

С трудом поднимаясь с земли, дрожащими руками вытерла грязные в чём-то липком ладони о подол платья, растерянно спросила, – Айрис – это я?

– Нет, я! А ну, пошла! – Прошипела женщина, больно пихнув меня в спину, – если бы не моё обещание твоей покойной матери, давно бы выгнала такую лентяйку взашей.

– Айрис… но это не моё имя… Кто я? – беззвучно прошептала, послушно следуя толчкам женщины, я медленными шажками направилась к тонкой полоске света.

– Быстрей топай! – снова пихнула меня в спину громогласная особа, прошла мимо и распахнула дверь. И тотчас яркий, ослепительный свет больно ударил по моим глазам. От слёз, набежавших я ничего не видела и запнувшись, упала, больно ударившись коленками о каменный пол, в ту же секунду ощутив под руками противную слизь и объедки.

– Ах ты дрянь такая! – взвыла баба, хлестанув меня по спине всё тем же оружием, – Помои разлила по всей кухне!

– Простите, – прошептала,

испуганно сжимаясь, смигивая слёзы, – я сейчас всё уберу.

– Конечно уберёшь!

– Можно воды? В горле пересохло, – попросила, с трудом ворочая языком. Во рту словно после приторно-сладкой конфеты – липко, а от странного кислого привкуса подташнивало.

– Вон ковш с водой!

– Спасибо, – поблагодарила, медленно пробираясь между столами, переступая через объедки. Напившись тёплой, затхлой воды, я почувствовала себя немного лучше и беглым взглядом осмотрелась.

Это была кухня. Просторное помещение, почерневшие глиняные стены, задымлённые балки потолка, с которых свисали лохмы паутины. Огромные кастрюли в жирных потёках стояли на плите; потемневший от копоти очаг с пустым вертелом над ним, занимал половину помещения. Многочисленные миски, кружки, чашки были расставлены на полках у стены. Столько же высилось в тазу, в ожидании, когда её помоют. Зловоние нечистот, разлившихся по полу, и аромата свежей выпечки из печи смешались в непередаваемую какофонию запахов, от которых было дурно и кружилась голова.

Растерянная, я смотрела на захламлённое, тёмное от сажи помещение с единственным окном под самым потолком и не понимала, что здесь делаю.

– Тряпку возьми, – снова закричала женщина, бросив в меня мокрый комок, – куда пошла! Ведро забыла, ох… дурная.

С трудом понимая, что от меня требуется, я нашла взглядом ведро и как можно быстрее проследовала к нему. Макнув пару раз в ледяную воду грязную тряпку, попыталась её отжать, но сил не было. Руки от напряжения дрожали, ноги подкашивались, но стиснув зубы, мне всё же удалось пусть и не с первого раза, выкрутить серую от грязи воду. Шлёпнув тряпкой по деревянному, изрезанному чем-то острым, столу, ощущая тошноту от застарелых испарений, я принялась вытирать крошки, рыбьи кости и липкую жидкость.

Прибрав стол, я вновь оглядела помещение, в поисках веника и метлы, чтобы собрать объедки с пола и не нашла. Тяжело вздохнув, посмотрела на грязное в липких разводах платье и с трудом опустившись на колени, принялась тряпкой собирать вонючие помой.

– Шустрей давай, скоро Луис придёт, не будет же он готовить в такой грязи, – прикрикнула женщина, пнув в мою сторону огрызок яблока, – вот, под стол закатилось.

Ничего не отвечая, я продолжила вытирать пол, стараясь не макать больше тряпку в ведро, полное воды и уже собранных помоев. Спустя час вспотевшая от жара печи и слабости в теле, с трудом разогнув спину, я вынесла на задний двор трактира мусор.

– Хм… иди переоденься, – хмыкнула хозяйка этого злачного места, довольно оглядев пол, – и наверх сходи, там две комнаты освободились, надо убрать.

– Хорошо, – кивнула, повернув в сторону двери, растерянно остановилась, – а где?

– Ох, совсем из ума выжила, – заворчала женщина, толкнув массивную дверь, она вышла первой. Я, уже зная тяжёлую руку хозяйки, поспешила за ней следом.

– Дебра! Где наш завтрак! – тотчас грозно рыкнули из дальнего тёмного угла помещения, продолжив неожиданно радостным голосом, – Айрис детка, иди, приласкай меня.