Айшет. Магия чувств
Шрифт:
– Так я принята?
– Да.
– А платить сколько будут?
В деньгах я не нуждалась, но этот вопрос просто плавал в разуме начальника. Глупо было бы не спросить.
– Пока – двадцать серебряных монет. После окончания испытательного срока – это три месяца – оплата поднимается до двух золотых.
– Ого!
Это были вполне приличные деньги. Хватило бы и дом снимать, и прожить не бедствуя.
– Король считает, что гончака впроголодь не держат.
– Его величество мудр, – похвалила я.
Восхищался
Так что я покивала и получила на руки очередные протоколы.
И что у нас тут интересного?
Убийство.
Вот уж воистину, деньги – зло. Нет их – зла не хватает. Есть они – не хватает на тебя зла у других. А вот яд для богатея прикупить могут нетерпеливые наследнички – что это такое, в самом деле? Живет и живет себе на свете богатая тетушка, никаких сил дождаться ее смерти не хватает! Да с таким здоровьем она всех наследников переживет!
Кому ж такое понравится?
Вот и упала однажды утром престарелая баронесса Вирон, отведав за завтраком суфле из морских водорослей.
Брр, ну и вкус у дамы. Видела я это суфле – вид у него противный, а вкус гадостный. Я не ценитель высокой кухни, но в школе его раз приготовили для директора, удалось пару ложек попробовать.
Пакость – жуткая. На вид – затвердевшие сопли, на вкус… сопли не пробовала, но и суфле не стану. А есть это добровольно? Фу! Хотя повариха говорила, что оно для крови полезно, может, оттого баронесса его и ела?
Кто еще присутствовал на завтраке?
Сын с семьей, дочь с семьей, компаньонка, ну и вишенка на торте – брат покойного мужа баронессы.
А почему протоколов так мало? Всего там было двенадцать человек, а допрошены всего трое? Сын, дочь и компаньонка? Опять кому-то ноги переломали?
Этот вопрос я и задала начальнику.
Господин Каллен только вздохнул.
– Не все так просто, Шайна. Там деликатно надо, брат покойного мужа баронессы – королевский постельничий.
– Это кто такой?
– Заведует королевским постельным бельем.
Я кивнула. Объяснения я уже получила, хотя господин Каллен и не знал об этом. Королевские слуги – каста особенная, быть у родника да не напиться? Они и пьют, иногда и допьяна.
Близость к королю дело такое, тонкое… может и пожаловаться, а его величество примет жалобу близко к сердцу. Был уже инцидент, правда, тогда задели семью королевского казначея, ну и вылетел расследователь со службы бабочкой. Даже королю никто не жаловался.
Я – девушка, симпатичная, приятная в общении, может, меня и не шуганут
Ага, это на поверхности.
А внутри более гаденькие мысли. Все расследователи работают под началом у Эвре Каллена не первый год, он к ним привык, а мне пока цена не ясна, один раз повезло, второй раз может и не повезти. Выгонят – так и не жалко.
По справедливости, не принять он меня не мог. А по душе – господину Каллену не нравилось, когда бабы лезли в мужскую работу, то ли дело посуду мыть…
Придется доказать ему всю ошибочность подобных взглядов. С тем я и направилась в баронский дом.
Любой дом – отражение его хозяев. М-да, не хотела бы я жить рядом с баронессой, точно не ужилась бы. Дом большой, обстановка богатая, но души в нем – нет. Вообще нет. Холодно, пусто – видно, что люди живут, но словно скользят они где-то серыми тенями, словно вороны над могильной плитой, а дом выдавливает их из себя. Этот дом никого не любит. И дышит как нежилой.
Служанка в платье серого цвета и накрахмаленном переднике с чепцом проводила меня в гостиную. На лице – ни тени улыбки.
Все выстроено по линеечке, по ранжиру, нигде ни пылинки, ни соринки, все до миллиметра выверено. На каминной полке безделушки стоят на строго равных расстояниях от края. Все настолько четко, словно не женщина с понятиями об уюте дома здесь жила, а солдаты с приказом: все расположить однообразно, как в армии, и держать в идеальной чистоте.
Ради интереса коснулась резной ножки стола. Пыль из резьбы выскрести – с ума сойдешь. Я пробовала, я знаю. А тут ни пылинки, ни соринки. Какого же труда это стоило? И как проверялось?
Как надо загнать, иначе и не скажешь, свою жизнь, чтобы превратиться в такое? В каких рамках держать, в каких ежовых рукавицах? И главное – зачем?
Сзади раздался кашель. На меня с интересом смотрел мужчина лет шестидесяти-семидесяти, больше всего напоминающий цаплю. Я медленно поднялась, отряхивая платье. Пригляделась к ауре, к одежде, хотя по возрасту здесь должен быть один такой человек. Но мало ли?
Королевский постельничий? Но ведь в лицо не спросишь.
Ладно, попробуем так.
– Здравствуйте, господин барон.
Не угадала, но и не разозлила. Вокруг мужчины светлели ровные, холодноватые тона, серые, голубоватые, мелькали зеленоватые искорки интереса, но мало.
– Добрый день, девушка. Я не барон.
– Но… простите, вы не хозяин дома?
– Я дядя хозяина дома. Господин Вирон.
– Простите еще раз, достопочтенный Вирон.
– Уже простил. Кто вы?
Не рассердился. Это хорошо.
– Я расследователь. – Я предъявила бляху и мило улыбнулась. – Простите за мое любопытство, я увидела восхитительную резьбу по дереву и не смогла удержаться. Сразу видно, что хозяева дома обладают потрясающим вкусом.