Айтиот
Шрифт:
Я уже поговорил с Протасовым; он, конечно, брюзжал, бухтел и ныл, но потом принялся торговаться как черт — идея перейти в стартап со всей командой ему понравилась. Он и сам понимал, что слишком долго киснет на одном продукте, для айтишника это скверно. Странное дело: в «Нативе» от Протасова с его хамством и наглостью меня корежило, я и в страшном сне не мог представить, что захочу работать с ним по доброй воле. Но теперь, когда думал о собственном проекте, меня прежде всего волновали сильные стороны его участников. Идеальных людей не бывает, а чего ожидать от Протасова,
Толковых продажников, бухгалтеров и Каннибаловну я тоже думал переманить. В будущем, кстати, мы сможем принять на работу и Катьку — юрист нам понадобится. Игоряну тоже место найдётся. А может, однажды разрастёмся, и нам понадобится спец по внутренним коммуникациям, у Оли это отлично выходит. С точки зрения наемного менеджера меня раздражало, что начальники вечно тащат друзей и родственников на ключевые позиции. Но теперь я стал понимать, почему это происходит. Даже если на рынке есть специалисты покруче, которые обойдутся дешевле — важно, что близким людям можно доверять.
Впрочем, я пока старался не заглядывать так далеко в будущее. Как водный поток в плотину, оно упиралось в мой долг. Киснуть еще три года в «Нативе» дико не хотелось, постылая работа отчуждала от собственной жизни, и я хотел положить этому конец. Так и эдак прикидывал, как могу освободиться досрочно. Получалось, чтобы выплатить все в один момент, пришлось бы продать двухкомнатную квартиру, где мы жили теперь с Катькой. Другого жилья у меня не было: бабушкина однушка, где мы начинали супружескую жизнь, давным-давно ушла на уплату первого взноса за эту.
Я решил поговорить об этом с Катькой за ужином. В этот раз мы обошлись без перехода на здоровый образ жизни, но все равно я старался почаще готовить овощи — Катька их любила, да и для моего намечающегося пузика оно не вредно.
— Ну уж нет, — Катька изучала листочек с моими расчетами и качала головой. — Твою квартиру продавать не нужно. Я замуж шла за преуспевающего менеджера, а не за бомжа.
Я постарался скрыть разочарование. И я, и Катька обзавелись жильем после развода, потому совместно нажитым имуществом ни ее, ни моя квартиры не были.
— Нет, так нет… Я ведь только спросил…
— Вторая комната понадобится, когда нас станет больше, — решительно продолжила Катька. — Потому продадим лучше мою студию. Там мы даже вдвоем быстро взвыли бы друг от друга, личного пространства никакого. Это логово одинокой стервы мне больше не нужно.
— Катя… — я чуть не поперхнулся. — Ты… уверена?
Я помнил, что Катя пять лет выплачивала ипотеку за свою стильную студию в доме бизнес-класса.
— Ну я даже не знаю, — Катька снова засмеялась, сверкая белыми зубками. — Ты ведь хотел, чтобы я была на твоей стороне? Нельзя быть на чьей-то стороне наполовину, знаешь ли. Очевидно же, что сохранить твою квартиру для нас лучше. Если всего лишь деньги стоят между тобой и тем, чем ты по-настоящему хочешь заниматься в жизни — значит, студию мы превратим в эти деньги. И миску супа я всегда тебе налью, моя-то зарплата при мне… Может, через пять лет ты будешь бомжом, прячущимся от коллекторов. А может, олигархом. Как бы все ни обернулось —
Катькина квартира стоила немного дешевле моей, но если прибавить деньги, которые скопил Игорь, даже в кредиты никому залезать не придется. К середине февраля у нас с Вадимом был бизнес-план и предварительный состав команды. И все-таки оба мы пока оставались на своих работах.
24 февраля 2022 года для меня началось с радости. Я еще спал, когда Катька нежно щелкнула меня по носу. Я открыл глаза и увидел, что она держит в руках тест с долгожданными двумя полосками. Но наобниматься вволю мы не успели — телефон заиграл мелодию из «Крестного отца».
Дазуров звонил мне с личного номера. Впервые.
— И как тебе новости? — проорал он вместо приветствия. Я едва не ответил, что мои новости его не касаются, да как он вообще узнал… Но тут же сообразил, что он, конечно, о другом.
— Не смотрел пока, — буркнул я, оживляя ноутбук.
— Ну так смотри, быстро!
Я скроллил новостные ленты. Обстрел погранпункта… разрыв дипломатических отношений… начало Специальной Военной Операции.
Это же…
— Просек? — спросила трубка.
— Да… Нет. Что это все значит… для нас?
— То и значит! Это, Олежка, тот самый шанс, которого мы столько ждали! Сегодня же обратишься к твоим гаврикам. От лица Дахау. Мол, кранты, все пропало! Здесь сейчас будет чума, голод, тотальная мобилизация, обстрелы и полный капец всякой нормальной жизни. Скажи, выезд за границу прикроют со дня на день. Паники побольше нагони в канал. А потом такой весь в белом — компания вас не бросит! Дахау всех защитит и спасет! Быстро, пока в себя не пришли, вывозим их… не знаю пока, да хоть на Кипр дешманский какой-нибудь. Эвакуация! Чартерный рейс только для наших сотрудников! Трое суток на сборы!
Под настороженным взглядом Катьки я вышел на балкон — остро захотелось глотнуть свежего воздуха.
— Это что, действительно… настолько срочно? У людей же семьи…
— Жен, мужей и детей с собой пусть берут.
— У многих родители пожилые.
— Не, старичье не потащим, разоримся на страховках. Скажи, потом поможем перевезти. Вообще на все вопросы отвечай — со временем обязательно решим, вот прямо уже решаем, а сейчас главное — выбраться из этой страны!
Я потер висок.
— У нас же продажи в России…
— Оформим через новое юрлицо, как-нибудь отсхематозимся. И переориентируемся на международный рынок оперативненько, алгоритмы-то универсальные…
— Но зачем? Почему так срочно?
— А затем, Олежек, затем! Чтобы твои сраные гении прочухаться не успели! Чемодан-вокзал-эмиграция! И вот там уже им будет не до выкрутасов с пачками заявлений по собственному. Там они будут никто, сечешь? Виза, разрешение на работу, медстраховка, да даже жилье приличное — все это только до тех пор, пока они с Дахау. Сами по себе они там нахер никому не сдались. Выдадим релокационный бонус в три оклада — но с условием мелким шрифтом, что при увольнении его надо вернуть, причем сразу. И накручивать, накручивать их все время, чтобы ссали от самой мысли о возвращении!