Айвенго (с иллюстрациями)
Шрифт:
– Ну хорошо,- продолжал Мальвуазен спокойно,- объяви ему, что ты страстно любишь эту пленную еврейку. Чем больше ты будешь распространяться о своей пламенной страсти, тем скорее он поспешит положить ей конец, казнив твою прелестную чародейку. Между тем, сознавшись в нарушении обетов, не жди уж никакой пощады со стороны братии;тогда тебе придётся променять то могущество и высокое положение, на которые ты надеешься в будущем, на судьбу наёмного воина, участвующего в мелких столкновениях между Фландрией и Бургундией.
– Ты говоришь правду, Мальвуазен,- сказал Бриан де Буагильбер после минутного размышления.- Я не дам старому изуверу такого сильного
– Не ставь никаких условий,раз ты уже принял такое разумное решение,- сказал Мальвуазен.- Что такое женщина,как не игрушка, забавляющая нас в часы досуга? Настоящая цель жизни- в удовлетворении честолюбия. Пускай погибают сотни таких хрупких существ,как эта еврейка,лишь бы ты смело двигался вперёд на пути к славе и почестям… Ну, а теперь я покину тебя: не следует, чтобы нас видели за дружеской беседой. Пойду распорядиться, чтобы приготовили зал к предстоящему судилищу.
– Как!- воскликнул Буагильбер.- Так скоро!
– О да,- отвечал прецептор,- суд всегда совершается очень быстро, если судья заранее вынес приговор.
Оставшись один, Буагильбер прошептал:
– Дорого ты обойдёшься мне,Ревекка! Но почему я не в силах покинуть тебя, как советует этот бездушный лицемер? Я сделаю ещё одно усилие ради твоего спасения.Но берегись! Если ты опять отвергнешь меня, моё мщение будет так же сильно, как и моя любовь. Буагильбер не может жертвовать своей жизнью и честью, если ему платят за это только попрёками и презрением.
Прецептор едва успел отдать необходимые приказания,как к нему пришёл Конрад Монт-Фитчет и заявил, что гроссмейстер предполагает немедленно судить еврейку по обвинению в колдовстве.
– Это обвинение, несомненно, не соответствует действительности,- сказал прецептор.- Мало ли у нас врачей из евреев,и никто не считает их колдунами, хотя они и достигают удивительных успехов в деле исцеления больных.
– Гроссмейстер другого мнения,- сказал Монт-Фитчет.- Вот что, Альберт, я с тобой буду вполне откровенен. Колдунья она или нет, всё равно: пусть лучше погибнет какая-то еврейка,чем допустить, чтобы Бриан де Буагильбер погиб для нашего дела или чтобы наш орден был потрясён внутренними раздорами. Ты знаешь,какого он знатного происхождения и как прославился в битвах.Знаешь, с каким почтением относятся к нему многие из братии.Но всё это не поможет,если гроссмейстер усмотрит в нём не жертву,а сообщника этой еврейки. Даже если бы она воплощала в себе души всех двенадцати колен своего племени, и то лучше, чтобы она одна пострадала, чем вместе с ней погиб бы и Буагильбер.
– Я только сейчас убеждал его отказаться от неё,-сказал Мальвуазен.-Однако имеются ли улики, чтобы осудить эту Ревекку за колдовство? Быть может, гроссмейстер ещё изменит своё намерение, когда убедится, что доказательства слишком шатки.
– Нужно подкрепить их, Альберт,- возразил Монт-Фитчет.- Нужно найти подтверждения… Понимаешь?
– Понимаю,-ответил прецептор.-Я сам готов всеми мерами служить преуспеянию нашего ордена. Но у нас так мало времени! Где же мы найдём подходящих свидетелей?
– Мальвуазен,я тебе говорю, что их необходимо найти,- повторил Конрад.-Это послужит на пользу и ордену и тебе самому. Здешняя обитель Темплстоу - небогатая прецептория.Обитель по имени «Божий дом» вдвое богаче. Тебе известно,что я пользуюсь некоторым влиянием на нашего старого
– Видишь ли,- сказал Мальвуазен,- в числе слуг, прибывших сюда вместе с Буагильбером,есть два молодца, которых я давно знаю. Они прежде служили у моего брата,Филиппа де Мальвуазена,а от него перешли на службу к барону Фрон де Бефу. Быть может, им известно что-нибудь о колдовстве этой женщины.
– Так иди скорее,отыщи их.И слушай,Альберт: если несколько золотых освежат их память, ты денег не жалей.
– Они за один цехин готовы будут присягнуть,что у них родная мать- колдунья, - сказал прецептор.
– Так поторопись,- сказал Монт-Фитчет,- в полдень надо приступить к делу. С тех пор как наш владыка присудил к сожжению Амета Альфаги, мусульманина, который крестился, а потом опять перешёл в ислам, я ни разу ещё не видел его таким деятельным.
Тяжёлый колокол на башне замка пробил полдень, когда Ревекка услышала шаги на потайной лестнице,которая вела к месту её заключения.Судя по топоту, было ясно, что поднимаются несколько человек, и это обстоятельство обрадовало её, так как она больше всего боялась посещений свирепого и страстного Буагильбера. Дверь отворилась, и Конрад Монт-Фитчет и прецептор Мальвуазен вошли в комнату в сопровождении стражи в чёрном одеянии и с алебардами.
– Дочь проклятого племени, - сказал прецептор, - встань и следуй за нами!
– Куда и зачем?
– спросила Ревекка.
– Девица,- отвечал Конрад,- твоё дело не спрашивать,а повиноваться! Однако знай, что тебя ведут в судилище, и ты предстанешь перед лицом гроссмейстера нашего святого ордена, и там ты дашь ответ в своих преступлениях.
– Хвала богу Авраамову,- сказала Ревекка, благоговейно сложив руки.- Один титул судьи, хотя бы враждебного моему племени, подаёт мне надежду на покровительство. Я пойду за вами с величайшей охотой.
Медленным и торжественным шагом спустились они по лестнице, прошли длинную галерею и через двустворчатые двери вступили в обширный зал, где должен был совершиться суд.
Нижняя часть просторного зала была битком набита оруженосцами и йоменами,и Ревекке пришлось пробираться сквозь толпу при содействии прецептора и Монт- Фитчета,а также и сопровождавших её четверых стражей. Проходя к назначенному ей месту с поникшей головой и со скрещёнными на труди руками, Ревекка даже не заметила, как кто-то из толпы сунул ей в руку обрывок пергамента. Она почти бессознательно взяла его и продолжала держать, ни разу не взглянув на него. Однако уверенность, что в этом страшном собрании у неё есть какой-то доброжелатель,придала ей смелости оглядеться. И она увидела картину, которую мы попытаемся описать в следующей главе.
Глава XXXVII
Жесток закон, что запрещает горе
И о людском не даст грустить позоре;
Жесток закон, что запрещает смех
При виде милых, радостных утех;
Жесток закон: людей карая строго,
Тирана власть зовёт он властью бога.
Трибунал, перед которым должна была предстать несчастная и ни в чём не повинная Ревекка,помещался на помосте огромного зала, который мы уже описывали как почётное место,занимаемое хозяевами и самыми уважаемыми гостями, и был обычною принадлежностью каждого старинного дома.