Айвири. Дилогия
Шрифт:
Женщина встряхнулась, прогоняя эмоции с лица, выравнивая голос, становясь той княгиней, которую я привыкла видеть все эти годы.
— Мы сейчас вернёмся в зал к гостям, где будет объявлено о помолвке, — резко произнесла женщина.
— Помолвке? — переспросила я и покачала головой. — Я не могу выйти за ликана. Вы же знаете, что это невозможно. Ни один мужчина не смеет касаться послушницы!
— Не за ликана. Твоим женихом станет Аймат, княжич Аули.
Один из трёх княжичей, которых я встретила сегодня утром. Тот самый, смуглый, черноглазый,
Наверняка завидный жених, о котором мечтают многие девушки и их предприимчивые родители. Союз с ним — почёт и уважение. Для кого-то другого, но не для меня.
Сама мысль стать невестой Аймата была невероятно глупой и невозможной.
— Вы сошли с ума, — произнесла я с нервным смешком, всё еще уверенная, что это просто розыгрыш. — Этого не будет. Ни ликан, ни княжич, никто не смеет касаться послушницы.
— Он и не коснётся.
Я покачала головой.
Что за глупости? Что за странные разговоры?
— Ни один жрец нас не благословит. Это невозможно.
— Этого и не потребуется, — отмахнулась мачеха. — Но о помолвке будет объявлено сегодня же.
— А вы вообще уверены, что он согласится? — привела я следующий аргумент.
Потому что нормальный мужчина никогда бы на это не согласился. Помолвка с послушницей, да это чистой воды самоубийство. Как объяснить богине, что это всего лишь шутка?
— Он и два его дружка нанесли оскорбление твоему отцу. Такое сложно забыть и простить. Его отец князь Сангар тоже это понимает и готов принести соответствующие извинения. А его сыну полезно будет самому ответить за проступки, а не прятаться за спину отца.
Это, конечно, всё очень интересно, но…
— Когда вы успели всё это придумать и договориться? — спросила я.
Потому что за то время, пока мы с ликаном разговаривали на террасе, когда он объявлял меня своей парой, они не могли договориться. Это просто невозможно. Тогда как?
— Знаешь, я вот думаю, неужели ты на самом деле такая глупенькая, какой хочешь казаться? — чуть склонив голову на бок, издевательски произнесла мачеха. — Ведь сразу же было понятно, что ликан не оставит тебя в покое. Вот и пришлось искать пути спасения. А тут как раз эта троица под руку попалась.
— Вы знали, что так будет? — ошарашено переспросила я.
— Подозревала. Когда ты ушла, а Ларкас последовал за тобой, поняла, что ждать и тянуть больше нельзя.
— Правда? А то, что я являюсь его парой, вы тоже знали? — язвительно переспросила у неё, с интересом наблюдая за мачехой.
— Пара? — быстро заморгав, переспросила она. — Какая пара?
— Та самая, единственная и настоящая. Дар Лаари ликанам. Вам должны были рассказывать об этом. Или вы думаете, он искал меня просто из-за красивого личика? Итан Ларкас уверен, что я его пара, подаренная ему богиней. И тогда никакая помолвка, даже фиктивная, ликана не удержит. Всё это бесполезно. Его не остановить. Собственно, об этом мужчина весьма недвусмысленно сообщил мне там на террасе перед вашим приходом.
— Ничего не бесполезно.
— Вы
Княгиня закусила губу и погрузилась в раздумья, барабаня пальцами по подлокотнику. Мне тоже о многом надо было подумать, только не здесь и не сейчас.
— Я помню истории про пар, избранниц ликанов. И про право северян забирать любую девушку, — медленно произнесла женщина, изучая стену за моей спиной. — Говорят, они чуют пару, как самые настоящие хищники.
— Они и есть хищники, — отозвалась я, вспомнив бляшку на его плече и свою неожиданную реакцию на неё.
— Тогда как же Ларкас почуял пару в тебе? Ты же послушница.
— Другое он почуял, благословение Лаари, а принял за предназначение, — пояснила я, потирая ноющие виски.
Как же разболелась голова от этих тайн и загадок, откровений и испытаний. Сегодня я получила информации больше, чем за двадцать лет жизни.
— В любом случае, ты не ликан и не можешь чувствовать ничего в ответ. Так что мужчине потребуется время, чтобы доказать ваш предполагаемый союз, — продолжила размышлять женщина. — Это не просто его прихоть…
Это же как надо любить отца, чтобы вот так сидеть и пытаться вытащить его из беды, в которую он сам себя старательно толкал более девяти лет и всё-таки загнал?
— И за это время мы сможем тебя вывезти, — закончила женщина, вскакивая. — Так, нам пора идти. Князь ждёт.
Но я не спешила следовать за ней.
В животе все внутренности буквально скручивались. То, что только начало формироваться утром, когда я увидела венок в руках Айвы, сейчас стало разрастаться, камнем заполняя живот.
Не хочу так! Не могу.
Перед глазами появилось лицо настоятельницы, расплывчатое от боли и слез, её требовательный голос: «Терпи, Айвири, терпи. Смирение! Откажись от всего. Ты не принадлежишь себе!».
Нас ломали, выжигали собственные потребности, заставляли забывать о себе. Год за годом, превращая в послушных рабынь Лаари.
Любой отказ, любое сопротивление каралось болью. Нет, не физической. Ведь есть и другие способы причинить страдания.
Мы привыкли к такой жизни, сдались, позволив запечатать собственное я в угоду другим. Потому что истинная целительница должна ставить чужую жизнь превыше своей. Всегда.
Но сейчас внутри словно что-то росло, поднималось, крепло. С каждым словом, с каждым жестом, с каждым унижением.
Что-то забытое, утерянное, но яркое и обжигающее. Оно бежало по венам, согревая холодную кровь.
Протест.
Гнев.
Обида.
За что?
— Нет, это не выход. Еще одна ложь. Сколько их уже было и сколько будет, — покачала я головой. — Так нельзя. Вы уже запутались в этой паутине обмана и тайн. Я не буду принимать в этом участия.
Мачеха подскочила ко мне, больно хватая за предплечье и буквально поднимая с дивана.