Айя и Лекс
Шрифт:
— Лекс? — насторожилась Айя, с удивлением оглядев себя, упакованную в пальто, как в броню.
— Ночи холодные, — пожал плечами Алекс и распахнул перед женой дверцу. Но садиться в машину Айя не торопилась. Обошла его спортивную машинку, растерянно смотря то на нее, то на Алекса. Погладила по покатым бокам, без единого угла: гладкая, обтекаемая, самое то для ночной трассы.
Алекс усмехнулся. Он всё понял. Всё правильно. На такую реакцию он и рассчитывал. Зря он, что ли, днем в гараж мотался, машину менял! Ему доставляло колоссальное удовольствие удивлять свою Синеглазку. Это ни с чем
— Что-то не так? — спросил как ни в чём не бывало. Но Айя лишь развела руками, продолжая рассматривать двухместный «Ниссан». — Это из-за машины? — и удивления в голос напустил, словно только догадался, и эта догадка поразила его. Айя взглянула на него, и в ее открытом взгляде читалось замешательство. Алекс сложил руки на крыше машины, поиграл ключами, давая Синеглазке возможность ответить.
— Я… просто не ожидала… Такая…такая жёлтая…
— А что, — он лукаво подмигнул, — жёлтый мой любимый цвет.
— Правда?
— Определенно, — выдохнул он, довольно улыбаясь. — Поехали уже, Синеглазка. Поверь, внутри она гораздо круче.
И она поверила. Легко плюхнулась на сидение, позволила Алексу себя пристегнуть.
— Нравится? — выруливая из двора.
Айя блаженно улыбнулась, ладошкой проведя по затянутому кожей креслу. Запрокинула голову и там пощупала, неотрывно следя за собственными движениями, словно не верила. А когда они, наконец, выехали за черту города, и Алекс позволил себе вольность, разгоняя машину до предельных цифр, поймал на себе счастливый взгляд синих, как августовское небо, глаз.
Она смеялась так заливисто и искренне, что в Алексе оживало что-то странное, щемящее, что, казалось, давно было погребено в самых темных углах его души. Он наблюдал, как она восторженно визжит, выставив руку в открытое окно, и невольно заражался ее весельем. И все внутри отзывалось ее смеху, ее коротким мимолетным прикосновениям, вибрировало под кожей и растекалось теплым удовольствием по венам. И это тоже было круто. Рядом с Синеглазкой было уютно и тепло. Сейчас Алекс понимал, что кайфует не от секса с этой умопомрачительной девушкой, а просто от того, что она рядом. Такая искренняя, веселая. Такая живая и непохожая на всех его прежних девиц. Непохожая на Марину. При мысли о матери Айи сердце сжалось в кулак и хуком рубануло по ребрам, вышибая дыхание.
Сбавив скорость, Алекс мотнул головой, выгоняя мысли об этой женщине. Он давно переболел и отпустил. Но забыть никак не получалось. И вряд ли получится, потому что вляпался он в Синеглазку по самое не хочу.
— Лекс? — в звонком голосе тревога. И пальчики осторожно сжали его на ручке коробки передач. — Все в порядке?
— Переживу, — отмахнулся и даже улыбнулся. И, кажется, Айя поверила, но руку не убрала, поглаживая его запястье.
— Тогда можно вопрос? Личный, — добавила немного неуверенно.
— Тебе — можно все, Синеглазка.
Она сделала глубокий вдох и протараторила, словно боялась передумать.
— Ты спал с моей матерью?
16
Конец
Он ждал этого вопроса. Еще после стычки со Стасом. Не сегодня, так позже. Ждал и все-таки оказался не готов отвечать. Солгать? Так почует же. И это будет полный провал. Соврет и потеряет Айю навсегда. Но парадокс был в том, что скажи он правду — все равно ее потеряет. Ту живую и искреннюю, что ласкала его взглядом. Что с тревогой всматривалась в его лицо и жалась к нему, как к единственному спасению. Она доверяла ему. Поэтому он и ответил, сжимая до боли руль:
— Да.
И почувствовал, как она вздрогнула всем телом, словно ее ударили. Со всего размаху врезали под дых. Алекс даже ощутил, как сбилось ее дыхание, и сорвался с поводка пульс, барабаня мелкой дробью под тонкой кожей. И боль ее он почувствовал, как свою. Стиснул зубы, выпрямил спину, стараясь не думать о том адском огне, что пересчитывал его позвонки. Медленно отпустил педаль газа, потому что страх скручивал внутренности, переключил «передачу», усмиряя норов «Ниссана», и с удивлением отметил, что ладошка Айи по-прежнему лежит на его кулаке. Выдохнул сквозь зубы.
До дома Крушининых еще несколько километров. Они успеют выяснить все по дороге, или же переступят через это, погребая прошлое раз и навсегда.
Но Айя выбрала иной вариант.
— У тебя невыносимый характер, — заговорила она тихо, четко и лаконично перечисляя факты, разве что пальцы не загибала. — В твоей команде работают исключительно профессионалы. Асы! Лучшие из лучших! Других ты не терпишь, потому что сам такой. Тебя называют первым после Бога. Пациенты едва не молятся на тебя, выстраиваясь в очереди, чтобы попасть к тебе на прием.
Алекс улыбнулся, восхищаясь осведомленностью Синеглазки. И когда только успела, если еще вчера поверить не могла, что Туманов и он — одно лицо?
— Ты оперируешь с тяжелой травмой и это… — она осеклась. Алекс бегло глянул на жену: уставилась в окно, нахмурилась, губу закусила, словно каждое слово приносило мучительную боль. Ему так точно, взрезая каждую мышцу. — К студентам относишься скептически, — продолжала свой доклад Айя, прикрыв глаза. — Поэтому отказался, когда тебе предложили читать лекции в нашем университете.
— Не поэтому, — возразил он, а Айя снова прикусила губу. — Я просто не мог быть рядом с тобой.
Айя кивнула, принимая его признание. Вздохнула.
— Ты богат, что никак не вяжется с твоей профессией. Откуда — никто не знает.
— Могу рассказать, — снова не удержался. Айя лишь отрицательно качнула головой. Не хотела знать или уже была в курсе? Не важно. Вот только жидкий огонь, плавящий его кости, затопил ядовитой жижей каждую клеточку спинного мозга.
— О тебе мало пишут в газетах, в основном о научной деятельности. Или об очередной пассии. Но все это… — она потеребила сережку в ухе, — все это лишь игра. Тщательно спланированная на публику, потому что ты всегда все держишь под контролем. Собственное прошлое, чувства, бизнес, женщин. У тебя даже машины с механикой вместо автоматики. Полный контроль. Я не удивлюсь, если ты фотографии и вопросы для каждой статьи лично подбираешь.