Айя
Шрифт:
— Интересное? Думаю, вам интересно будет узнать, как устроен этот город.
— Мы слушаем, — кивнул Йори.
— Ну, для начала, могу сообщить вам о том, что этот город построил отец Айи.
Все замолчали и уставились на Айю, спокойно сидящую с ними за одним столом.
— Название ее рода известно во всех поселениях на Сатрионе, — продолжала говорить Имайя. — «Amijadja» или «Служители Ami». Предки Айи были одними из представителей двенадцати родов, которых ami называли «Великие Семьи». Именно эти Семьи и управляли поселениями народа I-ho. То есть, наша Айя — принцесса, —
— Это не обязательно было говорить, — буркнула Айя.
— Принцесса? — улыбнулся Террей.
— Это — адаптированный перевод, — пожала плечами Имайя. — Главное, что смысл понятен. Многие коренные, живущие в Изоне, знают об этом и припадают перед ней на колени в знак своего почтения.
— А остальные? — спросил Йори. — Они что, не чтят ее, как принцессу?
Имайя опустила глаза и отрицательно покачала головой.
— Для остальных я, — подала голос Айя — служка чужаков, предавшая свой народ и свою Семью. Если появлюсь в поселении, меня закидают камнями и с позором прикуют к ограде, оставив умирать на солнцепеке. Древняя казнь, но почитается до сих пор.
— Но ты же… — прошептала Эрика.
— Я — предатель. Позор для своего народа.
— Но ты хранишь традиции предков, а это — дорогого стоит, — улыбнулась в ответ Имайя. — Взять, хотя бы, твою косу…
Айя невольно прикоснулась рукой к волосам.
— Это все, что мне осталось.
— И в чем же смысл этой прически? — спросила Эрика. — Красиво, конечно, но ухаживать за ней…
— Это символ ее «безбрачия», — ответила Имайя. — Ami женятся очень рано, где-то в шестнадцать-семнадцать лет. Во время церемонии жених отрезает косу невесты, после чего женщина получает право носить короткие волосы.
— То есть, выйдя замуж, ты освободишь себя от необходимости таскать на себе все эти волосы? — улыбнулась Эрика.
— Не «таскать», а носить! — приподняв подбородок, произнесла Айя. — И муж мой будет горд тем, что именно для него я отращивала их!
— Да, что ты? — не сдержался Орайя. — Может, он и косу твою хранить будет на видном месте в доме?
— Да, как ты смеешь?! — зашипела Айя.
— То же мне — символ девственности!
— Таким, как ты — не понять!
— Таким, как я?! — с вызовом произнес Орайя. — А какие они, такие как я?!
— Наделенные врожденным превосходством, вы забываете, что держите ответ перед остальными за свои поступки!
— Ты обвиняешь меня в чем-то?! Да что вообще ты знаешь обо мне?!
Айя подняла глаза и улыбнулась ему в ответ.
— Знал бы ты, как много я о тебе знаю… Я должна была тебя убить, Орайя, а о своей жертве палачу необходимо знать все!
На лице Орайи не дрогнул ни один мускул, в отличие от всех остальных, замерших с выражением неподдельного ужаса на лицах.
— Зачем ты делаешь это? — произнес Орайя.
— Постой… — перебил его Йори. — Она должна была тебя убить?
— Это не имеет значения.
— И ты знал?
— Я сказал, что это — не имеет значения! — прогремел его голос.
— Так это она… …сделала?
— Нет, — отрезал Орайя. — И предугадывая твой следующий вопрос, сразу отвечу, что она и не собиралась этого делать.
— Ты
Орайя смотрел на нее и медленно сжимал челюсти.
— Так, значит…
— Твое появление здесь — мера необходимая. Ты — ребенок двух сильнейших зрячих, но так и не проявил в полной мере своих способностей. Мама назвала тебя «Орайей», что переводится, как «Миротворец». Она верит, что ты способен к материализации, как и я, только на другом уровне.
— И каком же?
— Звуковом. Я творю путем концентрации материи и могу создавать неживые объекты природы и разрушить их, — Айя протянула руку вперед, и на столе возник графин. Щелчок пальцами — и графин растворился в пространстве, точно так же, как и стул под Орайей.
Сиа рухнул на пол, успев сгруппироваться в самый последний момент.
— Откуда пришло — туда и ушло. У тебя другой потенциал. Твой абсолютный слух и превосходная техника игры на многих музыкальных инструментах свидетельствуют в пользу этого предположения. Ты можешь создавать звуковые волны и влиять на все объекты, окружающие тебя, даже живые. Думаю, если бы ты задался целью, мог бы разорвать каждого из нас, лишь подумав об этом. Но суть подобных возможностей кроется, на самом деле, в другом. Возвращать к жизни то, что умерло — вот настоящее величие. Улавливать «саму жизнь» и восстанавливать ее ритм, даже больше, воскрешать тех, кого уже нельзя спасти. Оболочечная форма — то же тело, что и материальное, только существует согласно иным законам. Наше присутствие здесь тому подтверждение. Так что, если начнешь работать над собой, — оправдаешь имя, дарованное тебе матерью.
— Если ты такая Великая, взяла бы, да и разрушила весь Солерон до основания! — закипел Орайя.
— А это идея… — улыбнулась Айя. — Только сначала я подожду, пока ты научишься оживлять людей. Возможно, тогда я и рискну своей шкурой.
Услышать все это от нее стало для Орайи потрясением. И дело не в словах, а в интонации, с которой она произнесла их. Презрение и ничего кроме. Словно все они и он, в частности, лишь тараканы, которых она готова раздавить своей ногой. Так, отрепье, к разговору с которым она снизошла.
— Двуличие — вот твоя настоящая сущность, — произнес Орайя, поднимаясь с пола и глядя на нее. — Если бы не Данфейт, нас бы здесь уже не было.
— Получите вы свою Данфейт, не переживайте, — улыбнулась Айя.
Орайя посмотрел на нее в последний раз и, развернувшись, покинул кухню. Остальные в молчании последовали его примеру. Айя продолжала сидеть на стуле и улыбаться. Одна только Имайя смотрела на нее с жалостью и сожалением. Опять жертва. Ради чего? Ради кого? Для тех, кто не оценит? Кто не поймет? Глупо, конечно, но иначе не стала бы Имайя уважать ее. Не была бы готова отдать за эту девочку свою собственную жизнь.