Азъ есмь Софья. Царевна

Гончарова Галина Дмитриевна

Прелестница все-таки была не самого знатного роду, бедна, к тому же Артамон Матвеев тоже не торопился с обещаниями помощи возможному родственнику. А помощь Ираклию была нужна, очень нужна…

Пока на троне в Кахети сидел сын царя Картли – Арчил, пока его поддерживал отец…

Нужны были войска, деньги…

О, если б на то пошло, с большей радостью Ираклий породнился бы с русским царем, а прелестную Наталью забрал с собой в горы, но…

Царю такой «родственничек» тоже был особо не нужен. Алексей Михайлович предпочитал кормить кахетинца обещаниями, которые не шли дальше

его двора.

Ираклий находился в подвешенном состоянии – какая уж тут жена?

Наталья, впрочем, рассчитывала добиться своего, ибо слаще запретного плода – только два запретных плода. Но ей требовалось время.

– У нас гости сегодня, тетушка?

– Да. Его величество и его высочество, – на иностранный манер назвала царя и царевича Мэри. – И я попрошу тебя подать им легкую закуску.

– Как прикажете, тетушка.

– Ираклий покамест еще молчит?

– Да, тетушка.

– Ничего страшного. Подождем чуть…

– Мне ведь осьмнадцать лет, тетушка…

– В монастырь ты всегда успеешь, – безжалостно отрезала Мэри, зная, что такой тон с Натальей действовал лучше всего. И верно, девица чуть надула малиновые губки и принялась осторожно укладывать в сложную прическу черные пряди.

Царь… ну что же, что царь. Старый он уже, да и по жене горюет, вот дядюшка и пригласил его – выступления домашнего театра посмотреть, побеседовать.

А что до царевича – Наталья и не видела его ни разу. Не дружен был молодой Алексей Алексеевич с боярином Матвеевым – вот и не бывал у того в доме, как ни приглашал его боярин, как уж ни улещивал. Разве что сегодня…

– Тетушка, так дядюшка с царевичем замирился?

– Не твоего ума дело, – отрезала Мэри. Наталья пожала плечами.

О неприязни Алексея Алексеевича… даже не так – неблаговолении его боярину Матвееву разве что вороны на деревьях не знали. А так вся Москва шепталась, что как царевич на троне окажется, так Матвееву и ехать в ссылку в поместье дальнее.

Мэри вспомнила, как муж сжимал кулаки.

– Щенок! Сопляк!

– Успокойся, любовь моя. Что случилось?

– Да царя я к себе пригласил… хотел Алексея Михайловича развеять, чай, после смерти жены он все горюет. И на тот момент сынок его рядом оказался, старшенький.

– И?

– Так Алексей Михайлович и сына с собой позвал, мол, пойдешь, сынок? Душой развеяться… А этот недоросль смотрит на меня, как на вошь, и издевательски так отвечает – ради батюшкиной воли он и в огонь пойдет, не то что комедии смотреть, когда матушки всего пару месяцев как не стало.

– Ох ты Господи!

Мэри была умна и отлично понимала, что это значит. Это уже было не просто неприятие. Мальчишка показывал зубки. А учитывая, что обаяние Артамона на щенка не подействовало, да и согнуть царевича не удавалось – все становилось весьма опасно…

Придет он к власти – все попомнит.

Фактически царевич предлагал Артамону Матвееву не зарываться и придержать свои усилия по пролезанию в царские ближники, а не то ведь… сочтемся.

– Хоть и не комедия это вовсе, а библейские сцены о трех юношах в печи огненной. Старец Симеон написал… [1]

Мэри

это не утешило. О том, как старец Симеон из Дьяково вылетел, тоже вся Москва знала. Увы…

* * *

– Сонюшка, ну что за… свинство! На матушкиной могиле земля осесть не успела, а Матвеев… Гнида!

1

В реальной истории он так же писал сию пьесу, но представляла ее царевна Софья. Т. к. в данном случае это невозможно, вполне естественно для Симеона было договориться с Матвеевым. (Здесь и далее примеч. автора.)

– Блюдолиз он и властолюбец, – Софья пожала плечами, глядя на братца Алешеньку, – что ты хочешь, ему при царе быть охота, а следующим царем ты быть должен. Вот и подлизывается, старый лис…

– Ничего, я его хорошенько осадил сегодня…

– А отец не прогневался?

– Смутился батюшка, но пойти решил.

– Ну и ты сходи. Только помни, что в доме Матвеева тебя опутывать по рукам и ногам будут.

– Порвем любые путы!

Алексей Алексеевич рассмеялся, передернул плечами – и Софья залюбовалась братом.

И когда успел вырасти?

Как сейчас помнила шестилетнего рыхлого мальчишку со щеками, из-за которых ушей видно не было! Зато сейчас!

Стоит этакий юноша, высокий, подтянутый, стройный, сильный. Вон плечи какие широкие, глаза синие, волосы золотые кольцами по плечам – погибель девичья! И с саблей ловок, и с лошадьми – казаки натаскали.

Да и с девками…

Софья мыслей на ветер не бросала. Были у нее несколько девушек, которые слабы были на это дело. Да настолько, что замуж их выдать возможным не представлялось – прибьет же любой мужик такую гулящую.

Софья сильно подозревала, что это не бешенство матки, а юная дурь. Да и гуляли они ради удовольствия, накотуются – успокоятся. А пока…

Не гнать же их от себя?

Конечно, нет! Использовать!

Только за здоровьем следить – и тщательно. С каждой из четырех девушек Софья провела личную беседу – и каждая понимала, что благополучие ее зависит от царевны. Софья будет и терпеть, и прикрывать, и с детьми поможет, буде те появятся, и лекаря даст, опять же, но…

Ежели царевна попросит с кем-то специально закрутить, уж не откажи в любезности!

Ни одна из девушек не отказалась. Тем более было оговорено, что подарки, деньги и прочее, чем сочтет нужным одарить полюбовник, – при них и останется. Софье ни гроша медного не надобно. И где еще можно такие райские условия найти?

Девушки молиться готовы были на свою благодетельницу. И ежели ради нее потребуется поиграть в перстенек да сваечку с парой бояр… ну так что же?

Невеликая цена за благополучие.

Так что пару недель назад, оказавшись в Дьяково, Софья переговорила с одной из девушек, Ефросиньей. Было сделано честное предложение, проведен осмотр у лекаря – и Алексей Алексеевич проснулся от нежного поцелуя, на который ответил раньше, чем успел включиться мозг. А потом и включаться было незачем. Основной инстинкт прекрасно сработал вместо разума.