Аз Фита Ижица. Часть I: Прогулка по висячему мостику. Книга 1: Золотистый свет
Шрифт:
Что же её так ломает и терзает? А разве раньше такого не было? Было. Да ещё как!
Нет, не так.
Ира остро почувствовала, что на сей раз, с ней произошло нечто такое, что делит жизнь на «до» и «после».
А вот ЧТО произошло?
Она ещё раз отстранённо прокрутила все события. В них действительно не находилось ничего для неё странного, чего бы раньше с ней не происходило. Она, конечно, далеко не всё помнит, но…
Вот, например, сейчас она понятия не имеет, сколько прошло времени с момента, когда она отправила
Стоп. «Когда уходила в работу».
У Аристарха Поликарповича в работу она не уходила.
Да нет. Бред.
Ира вспомнила, как со всех ног кинулась к Игорю узнать, что было. Потом Радный. Её вымучивало, и тут позвонил Лёша, и всё прошло. А потом Женечка, и всё началось снова и с утроенной силой. Но на время пребывания Лёши всё стихало.
Нет, не стихало.
Ира долго думала и нашла сравнение:
Словно внимательно смотришь фильм, и вдруг кто-то отвлекает, но пока ты занят другим, действие не останавливается, просто, ты как бы выпадаешь из него, а потом снова подхватываешь.
Перед внутренним взором пронёсся весь процесс работы.
А ведь действительно с ней что-то произошло!
Да, она всегда работала быстро, но теперь! Она рассчитывала первый этап закончить за месяц-полтора, может, даже и два, а управилась всего за две недели. На остальное она прикинула где-то полгода, а то и год, и…
Кстати, а какое нынче число? Месяц?
Ира глянула на экранчик мобильника. 17 апреля. Чуть больше полутора месяцев. Ни … себе!!!
Всё это время она работала, не задумываясь, и не осознавая момента виртуальной материализации идей. А ведь…
А ведь она больше не мучается! В состоянии ничего не изменилось, но дискомфорт от этих ощущений, чувств пропал!
Когда это случилось, она тоже не заметила. Может, просто привыкла?
Да нет, наоборот, она по привычке вот только что выясняла сама у себя, почему же её так мучает, а её, оказывается, уже не мучает. Ей как-то даже вроде хорошо.
Ира встала, оделась, взяла зонт и вышла из дома.
Дождь лил, как из ведра. Сверкали молнии. Грохотал гром. Совсем стемнело.
Ира посмотрела на часы мобильника. 00.00. На раздумья ушло целых четырнадцать часов! Не хило.
Ира спустилась к Сочинке и пошла по набережной. Вдоль Ривьерского моста вышла на проспект.
Охваченный ливнем город словно вымер. Только на Платановой аллее пара молодых людей пыталась изловить такси.
Зонт выполнял чисто бутафорскую функцию. Ира промокла до нитки. Ветви платанов перед Поцелуевским то и дело проводили по несчастному зонту молодыми мокрыми листьями. Жутковато. Ира закрыла бесполезный зонт.
Лестница Мамонтова спуска (Пролетарского подъёма) напоминала водопад, а выше –
Напротив Калинки под навесом автобусной остановки кто-то стоял. Только зачем, Ира не поняла. Общественный транспорт в это время не функционирует, а такси здесь не поймать в принципе. Тем более, стоя в стороне от трассы.
Ире стало смешно. Она прибавила шагу. Но стоило ей миновать остановку, как знакомый голос окликнул её:
– Палладина!
Она молча уткнулась Женечке в грудь. Ей хотелось смеяться и плакать одновременно, но ни на то ни на другое не было сил.
Женечка подхватил её на руки и отнёс в такси, ждавшее чуть выше Калинки.
Так же на руках он внёс её в дом, и она не заметила, как оказалась в горячей пенной ванне, а вся её одежда в умиротворённо урчащей стиральной машине.
Потом появился Женечка с огромной белоснежной махровой простынёй. Он запеленал Иру, как младенца и отнёс в спальню. Там напоил горячим ароматным чаем с мёдом, лёг рядом и сказал:
– Закрывай глаза и спи.
Проснулась Ира только к следующему вечеру. Женечки в спальне не было. Зато вся её одежда, идеально выстиранная и выглаженная, аккуратно висела на стуле, а на краю кровати предусмотрительно лежал махровый халат.
Ира накинула его и отправилась в ванную. Ей казалось, что в квартире, кроме неё, никого нет. Душ смыл остатки сна.
Одежда источала еле уловимый тонкий аромат и была тёплой, как только что из-под утюга. Окончательно приведя себя в порядок, Ира прошла в гостиную и вздрогнула от неожиданности.
Там, в полной тишине сидел Женечка.
– Выспалась?
– Да, Женечка, спасибо тебе.
Он усадил Иру на диван за накрытым столом и окинул пристальным взглядом с доброй хитрецой в глазах.
– Жень, скажи, только честно: я, вообще, человек?
Женечкино лицо сразу стало серьёзным, правда, не утратив доброты во взгляде.
– Пока что, в большей степени, чем я.
– Почему «пока что»?
– Потому что уже задаёшься этим вопросом, но сама ещё на него ответить не можешь.
– Жень, сколько языков ты знаешь?
– Все. По крайней мере, ныне существующие и существовавшие на Земле до сегодняшнего дня.
– Жень, сколько тебе лет?
– По паспорту, сорок два года.
– А если не по паспорту?
– А если не по паспорту, то где-то около двух с половиной тысяч. Извини, точнее сказать не могу.
– То есть, ты вообще не человек?
– Почему? Я – человек, из плоти и крови, как все люди. Только отношусь к тому незначительному меньшинству, которое знает, что с этой плотью и кровью можно делать.
– И насколько минимально это меньшинство?
– Потенциально на это способно не так уж и мало рождённых людьми. Однако далеко не все задаются целью преодолеть ограничения человеческого воплощения.