Аз воздам
Шрифт:
Сантерр охотно подчинился, ибо ему самому уже не терпелось поскорее избавиться от этих опасных арестантов.
Густой туман весьма благоприятствовал их маневру, а непрерывная барабанная дробь к тому же полностью заглушала быстрые и короткие команды.
Повозку отогнали к портику, и под дикие вопли беснующейся толпы Деруледе и Джульетте было приказано ее покинуть.
– Быстро, – грубо шептали им чуть не в уши, – или сейчас расстреляем прямо на месте.
Но они и не пытались сопротивляться. Деруледе обнял вцепившуюся в него окаменевшую Джульетту, будто
Затем, обогнув Дворец юстиции, маленький отряд быстро покинул это неспокойное место.
Деруледе смутно отметил, что они идут в окружении пяти-шести человек, разглядеть которых мешал постоянно накрапывающий дождь. К тому же стало совсем темно, и бывший депутат сосредоточил внимание на все более и более умирающих звуках волнующейся толпы.
ГЛАВА XVI
ЯКОБИНСКИЙ ОРАТОР
Маленький отряд продвигался в полном молчании.
Джульетта и Деруледе даже приблизительно не представляли, куда и зачем их ведут. Но оба испытывали чувство облегчения оттого, что избежали расправы этих беснующихся диких животных. Все остальное их не очень заботило. Они чувствовали нависшую над ними тень смерти. В их жизни настал высший момент, и в этот момент они оказались рядом.
Джульетта, сжимая руку любимого, отважно смотрела смерти в лицо. Они ни слова не говорили друг другу, но Деруледе чутьем, свойственным только влюбленному, уловил все то, что хотела сказать ему маленькая ручка.
Все было забыто, смерть умерла, а жизнь превратилась в прекрасную сказку, и в душах этих двоих царили теперь покой и счастье. Одна душа нашла другую, и оба спокойно шли в тот мир сновидений и грез, где нет ни сомнения, ни предательства и где ничего не надо прощать.
Теперь для него было окончательно ясно, что она, со всеми ее ошибками, недостатками и грехами, всем своим женским сердцем принадлежит ему, как самый бесценный божественный дар.
Она же знала, что он все простил, хотя теперь ему уже и не надо было ничего прощать, ибо любовь не судит. Ибо любовь есть совершенное понимание и совершенный мир.
Так шли они молча по пустынному и туманному Парижу. Дойдя до реки, свернули на улицу Des Arts. Справа показалась дрянная гостиница «Разбитый кувшин», в которой Деруледе еще вчера разговаривал с сэром Перси Блейкни, и бывший гражданин депутат вспомнил о своем английском друге: «Что с ним теперь? Где он?»
Впрочем, вытащить их с Джульеттой из Парижа на этот раз не удастся и непобедимому Сапожку. Если даже..
– Стой!
Деруледе вздрогнул. Что-то странное и неожиданно-неуловимое прозвучало в этой команде. Отряд остановился, и раздалось клацанье байонетов.
Все происходило очень быстро, – в следующее мгновение раздался громкий крик:
– A moi, Деруледе, Сапожок Принцессы!
После чего сильный удар чьей-то невидимой руки разбил находившийся поблизости уличный фонарь.
Деруледе почувствовал, что их с Джульеттой затаскивают в какую-то узкую дверь, а по всей улице разносится веселый полос:
– Ого,
Было невозможно не узнать этот голос, но, Боже мой, откуда он взялся здесь?
Конвоировавшие их люди, сцепившись в отчаянной борьбе, упали в грязь; все сопровождалось отборными междометиями английских ругательств. Можно было подумать, что национальные гвардейцы посходили с ума и набросились друг на друга.
Впрочем, одно уже не представляло сомнения – два солдата Сантерра лежали теперь связанными на земле.
– Ха, дружище! Неужели вы думали, что я оставлю мадемуазель Джульетту в этой мерзкой дыре?
И, оглянувшись на этот голос, Деруледе увидел высокую фигуру якобинского оратора, кровожадного гражданина Ленуара.
Молодые люди не верили сами себе, глядя в синие глаза, которые в свою очередь с таким же любопытством разглядывали их сквозь грязную маску гиганта-грузчика.
– Ха! Конечно, я выгляжу во всем этом ужасно, – рассмеялся импровизированный грузчик. – Но у меня была единственная возможность заставить всех этих дьяволов делать то, что мне нужно Тысяча извинений, мадемуазель, что я вынужден был подвергнуть вас таким ужасам Зато теперь вы среди друзей Даруете ли вы мне свое прощение?
– Блейкни, – наконец очнулся Деруледе. Но сэр Перси сразу прервал его:
– Все, хватит. У нас очень мало времени. Не забывайте, мы все еще находимся в Париже, и одному Богу известно, как мы отсюда выберемся. Я сказал вам, что вы среди друзей, но нас здесь мало, и мы должны действовать быстро, иначе провалимся. Черт! – добавил он, рассмеявшись. – Моему другу Тенвилю очень все это не понравится – какой-то гражданин Ленуар обвел вокруг пальца всех граждан депутатов.
Говоря это, он проводил своих «арестантов» в небольшую комнату и громко позвал Брогара:
– Брогар! Где этот чертов осел Брогар! А-а-а, – добавил он, увидев появившегося под звон английского золота в карманах гражданина Брогара. – Где это вы прячете ваш столь импозантный лик? Так! Еще веревок для пары бравых вояк! А потом оттащите-ка их подальше и накачайте зельем, которое я приготовил. Дьявол бы их побрал! Лучше бы с ними не связываться, но этот Сантерр такой подозрительный субъект.
Сэр Перси говорил почти не переставая. От природы тактичный, он хотел дать Деруледе и Джульетте время прийти в себя, ибо все происшедшее было весьма неожиданным.
Из маленьких окон, выходящих на улицу перед гостиницей, выглянуло на шум несколько испуганных физиономий, но было довольно темно, да и солдаты Сантерра даже не успели позвать на помощь, так что все быстро успокоились. И на улице Des Arts вновь наступила полная тишина, лишь в грязной кофейне «Разбитого кувшина» весело смеялись, вытирая мокрые испачканные руки и лица какие-то странные молодые люди.
– Ха! По-моему, мы слишком далеко зашли, не так ли, друзья? – весело обратился к ним сэр Перси. – Нам нужно покинуть Париж сегодня же, иначе завтра нас всех отправят на гильотину.