Азазел (рассказы)

Азимов Айзек

– Так какая тогда разница, красива ты или нет?

– Но ведь для него же. Дядя Джордж, я хочу быть красивой для него.

И вдруг, уткнувшись мне в плечо самым неожиданным и неприятным образом, она стала поливать слезами мой пиджак. Когда она закончила, его можно было выжимать.

Я тогда уже был знаком с Азазелом - демоном ростом в два сантиметра. Может быть, я вам о нем случайно... Послушайте, вот такое демонстративное бормотание: "Тошнит уже" - это просто неприлично. Те, кто пишет так, как вы,

вообще не должны бы упоминать ничего, что связано с тошнотой читателя или слушателя.

Ладно, как бы там ни было, я вызвал Азазела.

Азазел явился спящим. У него на крохотной головке была надета сумка из какого-то зеленого материала, и только сопранный писк откуда-то из нее указывал на то, что он жив. И еще жилистый хвост время от времени выпрямлялся и дрожал с легким жужжанием.

Я несколько минут подождал, а когда он не проснулся, я аккуратно снял пинцетом сумку у него с головы. Он медленно открыл глаза и посмотрел на меня. Он сказал:

– Я сначала подумал, что это просто кошмар. А оказывается, еще противнее.

Игнорируя эти детские обиды, я перешел к делу:

– Есть работа, которую я хочу, чтобы ты для меня сделал.

– Естественно, - сказал Азазел.
– Ты же не предполагаешь, что я ожидаю, что ты предложишь, что ты сделаешь для меня работу.

– Я бы сделал немедленно, - сказал я прочувствованным голосом, - если бы нашлась такая работа, которую человек с моими малыми возможностями мог бы сделать для столь могущественного существа.

– Что верно, то верно, - буркнул Азазел, смягчаясь.

Омерзительно видеть, хотел бы добавить я, как любой разум доступен лести. Вот, например, я видел, как вы сходите с ума от животной радости, когда у вас просят автограф. Но вернемся к моему рассказу.

– В чем дело?
– спросил Азазел.

– Я хотел бы сделать женщину красивой.

Азазел пожал плечами:

– Я не уверен, что это у меня получится. Стандарты красоты вашего примитивного и водянисто-разбухшего вида довольно отвратительны.

– Уж какие есть. Я тебе расскажу, что делать.

– Ты мне расскажешь?!
– завопил он, дрожа от ярости.
– Ты расскажешь мне, как стимулировать и преобразовывать волосяные луковицы, как укреплять мышцы, как наращивать и рассасывать кости? И все это ты будешь рассказывать мне?

– Отнюдь, - смиренно ответил я.
– Детальное управление механизмами, которыми будет выполнено это действие, может быть осуществлено лишь существом с твоими сверхъестественными способностями. Я лишь прошу позволения описать те сугубо внешние эффекты, которых надлежит достигнуть.

Азазел снова смягчился, и мы стали говорить о деле.

– Не забудь, - попросил я, - чтобы эффект проявился постепенно - дней этак за шестьдесят. Слишком быстрая перемена может вызвать пересуды.

– Не хочешь ли ты сказать, - спросил Азазел, -

что мне придется провести шестьдесят дней за надзором, регулировкой и коррекцией? По-твоему, мое время ничего не стоит?

– Но ведь ты сможешь описать эту работу в биологических журналах твоего мира. Для выполнения такой работы мало у кого из твоих соплеменников хватило бы умения или терпения.

Азазел задумчиво кивнул:

– За дешевой популярностью - я, разумеется, не гонюсь, - сказал он, но я думаю, что должен подать пример меньшей братии нашего мира.
– Он вздохнул, хотя вздох получился больше похож на тонкий свист.
– Хлопотная и нудная работа, но это мой долг.

А у меня был свой долг. Я считал необходимым оставаться поблизости в течение всего времени изменения. Мой игравший на скачках приятель дал мне приют в обмен на мои советы и экспертизу прошедших заездов и благодаря этому проиграл очень мало.

Каждый день я под тем или иным предлогом встречался с Мэгги и замечал все более и более явные перемены. Волосы стали пушистее и легли волной, обещая завиться в золотые кудри.

Постепенно стал выступать подбородок, скулы становились тоньше и выше. Цвет глаз сместился к синему и с каждым днем становился все сочнее и сочнее, почти переходя в фиалковый, У век появился тонкий восточный разрез. Уши стали обретать изящную форму, и на них появились мочки. Фигура мало-помалу округлялась, а талия становилась тоньше. Знакомые были озадачены. Я сам слышал, как ее спрашивали:

– Мэгги, что ты с собой сделала? У тебя чудесные волосы, и ты вообще стала на десять лет моложе.

– Я ничего с собой не делала, - отвечала Мэгги. Она была озадачена, как и все остальные - кроме меня, разумеется.

Меня она спрашивала:

– Дядя Джордж, вы не находите, что я изменилась?

– Ты прекрасно выглядишь, Мэгги, - отвечал я, - но для меня ты всегда прекрасно выглядела.

– Может быть, - говорила Мэгги, - но для себя я никогда до последнего времени не выглядела хорошо. И я этого не понимаю. Вчера на меня уставился какой-то наглый молодой человек. Раньше они всегда старались проскочить мимо и прятали глаза, а этот - подмигнул. Меня это так поразило, дядя Джордж, что я даже ему улыбнулась.

Две-три недели спустя я встретил около ресторана ее мужа Октавиуса. Я стоял и изучал выставленное в окне меню. Поскольку он собирался зайти внутрь и заказать обед, у него не заняло много времени пригласить меня к нему присоединиться, а у меня заняло еще меньше времени это приглашение принять.

– У вас не слишком счастливый вид, Октавиус, - сказал я.

– Я действительно не слишком счастлив, - ответил он.
– Я не знаю, что случилось с Мэгги в последнее время. Она так рассеянна, что почти меня не замечает. Она всегда хочет быть на людях. А вот вчера...